Аниара (поэма)
Поделись знанием:
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
| Аниара | |
| Aniara: en revy om människan i tid och rum | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
13 октября 1956 |
«Аниара» (швед. Aniara: en revy om människan i tid och rum) — фантастическая поэма шведского писателя Харри Мартинсона. Опубликована 13 октября 1956 года. Мартинсон вспоминал, что мысль написать поэму пришла к нему, когда он разглядывал в телескоп Туманность Андромеды[1].
Насколько можно судить из главы 60, действие поэмы происходит в XL тысячелетии нашей эры, после глобального оледенения и нового потепления. После ядерной войны космический корабль «Аниара» покидает Землю, направляясь к (уже населённому людьми) Марсу. Но из-за сближения с астероидом (название которого намекает на Хиросиму) корабль меняет курс без возможности вернуться и отправляется в безвозвратное путешествие в глубины космоса. Название корабля взято от греческого слова аниарос — тягостный, печальный.
Рассказчик поэмы — мимороб, обслуживающий суперкомпьютер Миму (от греческого слова «мим» — подражатель). Каждый персонаж несёт в себе определенную символику, причем преобладают женские образы.
- Дорис (Дорида) символизирует земную плодовитость и женственность.
- Дейзи — танцовщица, возлюбленная главного героя.
- Либидель — главная жрица культа секса.
- Нобия — олицетворение совести, доброты и самопожертвования. О ней и об их жизни на Марсе рассказывает один из матросов.
- Изагель — математик, связана со знанием и истиной.
- Шефорк — диктатор, пытающийся захватить власть на корабле.
- Слепая поэтесса вспоминает погибший город Ринд.
Автор изобретает множество неологизмов, призванных передать техническую терминологию: психоперфокарта, гупта-матрицы, фоноглоб, использует имена собственные из многих земных языков.
Поэма включает 103 песни, которым присуще значительное ритмическое разнообразие: от рифмованных четверостиший, написанных ямбом, до гекзаметра, напевов рун «Калевалы» и модных песенок.
- Суровый космос возвращает нас
- к забытым ритуалам и обрядам,
- явлениям доголдонских времен.
- И вот четыре аниарских веры:
- культ лона, и зазывные йургини,
- и общество хихикающих терок,
- и та, с колоколами и распятьем, -
- явились в космос, требуют местечка
- у вечности, в чудовищных пустынях.
- А я, служитель Мимы, мимароб,
- ответственный за крах людских иллюзий,
- всех разместить обязан в склепе Мимы,
- всех согласить: кумиров и богов,
- обрядовые танцы, пантомимы,
- и выкрики, и звон колоколов (песнь 35).
Поэму делят на четыре части:
- песни 2-29. Заканчиваются смертью Мимы. «Когда фотонотурбом был взорван мегаполис Дорисбург», Мима не выносит этого и умирает.
- Песни 30-68 — попытки восстановить Миму. После гибели Мимы на корабле возникают разнообразные религиозные секты.
- Песни 69-80 — воспоминания о жизни на Земле. Рассказчик вспоминает свою молодость в Карелии.
- Песни 81-101 — последний этап. Персонажи умирают один за другим.
Поэма завершается глубоко пессимистично: после 24 лет полёта все пассажиры умирают, но «огромный саркофаг» корабля продолжает нестись сквозь пространство.
Культурное влияние
- Поэма переведена на датский, немецкий, английский, финский, итальянский и русский языки.
- Оперу «Аниара» (1959) написал Карл Биргер Блумдаль.
- Название «Флот Аньяры» встречается в романе американского писателя-фантаста В. Винджа «Пламя над бездной».
- Сюжет книги был взят за основу при написании альбома The Great Escape шведской прогрессив-метал группы Seventh Wonder.
- Сюжет книги был взят за основу при написании альбома Silver Horizon (2015) финской melodic-death-metal группы Diablo.
Публикации
- Мартинсон Х. Аниара. / Перевод с шведского И. Бочкаревой. // Избранное. М., Радуга. 1984. С.77-154.
Исследования
- Мацевич И. Предисловие. // Мартинсон Х. Избранное. М., 1984.
- [culture.niv.ru/doc/literature/world-xx-vek/321.htm Рецензия Б. А. Ерхова] (недоступная ссылка с 11-03-2014 (3699 дней))
- [www.zenker.se/Books/aniara.shtml Aniara — Harry Martinson]
- [www.ips-planetarium.org/planetarian/articles/aniara.html Aniara: On a Space Epic and its Author] (недоступная ссылка с 11-03-2014 (3699 дней))
Напишите отзыв о статье "Аниара (поэма)"
Примечания
- ↑ [www.ips-planetarium.org/planetarian/articles/aniara.html IPS Ott: Aniara: ON a Space Epic and its Author] (недоступная ссылка с 11-03-2014 (3699 дней))
Отрывок, характеризующий Аниара (поэма)
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
