Ариетиды

Ариетиды
Радианты Ариетид и дзета-Персеид (7 июня 2000)
Период активности	22 мая — 2 июля
Дата максимума активности	7 июня
Координаты радианта	α = 44°, δ = +24°
Зенитное часовое число	60
Наблюдаемая скорость	39 км/с
Год открытия	1947
Родоначальник	96P/Макхольца, P/1999 J6
Номер	00171
Код	ARI

Не следует путать с ε-Ариетидами.

Не следует путать с Майскими Ариетидами.

Ариетиды (от лат. Aries — Овен) — один из наиболее сильных радио- (или дневных) метеорных потоков. Период действия длится с 22 мая по 2 июля; максимум приходится на вечер 7 июня. Зенитное часовое число метеоров (ZHR) достигает 60 штук. Они влетают в земную атмосферу со скоростью 39 км/с. Источником потока одни астрономы называют астероид (1566) Икар, другие считают, что поток связан с кометой 96P/Махгольца. Последние исследования связывают ариетиды с кометой P/1996 J6 (SOHO) из группы Марсдена, которая может быть осколком кометы 96P/Махгольца.

Радиант Ариетид находится в созвездии Овна по координатам α = 44°, δ = +24°. В период активности потока Солнце находится близко к радианту (примерно на 30° западнее). Поэтому наблюдения Ариетид невооружённым глазом очень сложны. Однако имеются данные о том, что отдельные метеоры всё-таки удаётся наблюдать невооружённым глазом или с помощью бинокля: по утрам, примерно за час до восхода Солнца. Для Москвы это время примерно с 3:00 до 4:00 утра.

Открыли этот поток на английской обсерватории Джодрелл Бэнк летом 1947 года в ходе радионаблюдений. Ариетиды (вместе с ζ-Персеидами) относятся к лучшим потокам для наблюдений в радиодиапазоне. Максимумы этих двух потоков перекрываются по времени.

Ссылки

• [www.ta3.sk/IAUC22DB/MDC2007/Roje/pojedynczy_obiekt.php?kodstrumienia=00171 База данных по метеорам (00171)] (англ.)
• [www.spaceweather.com/meteors/arietids.html Daylight Meteors: The Arietids]. spaceweather.com. Проверено 17 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DEiof321 Архивировано из первоисточника 28 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Ариетиды

– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.