Аспасия
| Аспасия | |
 Бюст Аспазии, Ватиканские музеи |
Аспасия (Аспазия; др.-греч. Ἀσπασία; ок. 470—400[1][2] до н. э.) — возлюбленная Перикла (490—429), политического деятеля древних Афин[3]. Происходила из образованной милетской семьи. Отличалась умом, образованностью и красотой, в её доме собирались художники, поэты, философы. «Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми… чтобы послушать её рассуждения…» (Плутарх). Политические противники Перикла обвиняли её в безнравственности. Согласно распространённому мнению, она была гетерой. После смерти Перикла вновь вышла замуж за народного вождя Лизикла, торговца скотом.
В честь Аспасии назван астероид (409) Аспасия, открытый в 1895 году.
Образ Аспасии в литературе
Аспасия, наряду с Периклом — в числе главных действующих лиц исторической повести Георгия Гулиа «Человек из Афин».
Напишите отзыв о статье "Аспасия"
Примечания
Литература
- Кравчук, А. Перикл и Аспазия. Издательство: М.: Наука; 268 страниц; 1991 г. ISBN 5-02-010002-1.
- Nicole Loraux, «Aspasie, l'étrangère, l’intellectuelle», La Grèce au féminin, Belles Lettres, coll. «Histoire», Paris, 2003, p. 133—164, ISBN 2-251-38048-5.
- Аспазия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Аспасия // Большая советская энциклопедия: В 66 томах (65 т. и 1 доп.) / Гл. ред. О. Ю. Шмидт. — 1-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1926—1947.
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Aspasia (нид.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Аспасия
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
