Балестра, Антонио

Антонио Балестра
итал. Antonio Balestra
Гражданство:	Италия Италия

Антонио Балестра (итал. Antonio Balestra; 12 августа 1666, Верона — 21 апреля 1740, там же) — итальянский художник и график эпохи барокко.

Жизнь и творчество

А. Балестра родился в богатой купеческой семье. Прошёл университетский курс гуманитарных предметов (литература, риторика), изучал рисунок в мастерской Джованни Зеффиса (ум. в 1688 году). С 1687 года живёт и работает в Венеции; здесь в течение трёх лет был учеником Антонио Беллуччи (1654—1726). В 1691 году Балестра приезжает в Рим и работает в мастерской Карло Маратта. Классицизм позднего барокко, присущий произведениям этого мастера, оказал сильное влияние на творчество А.Балестра. Среди других римских художников, способствовавших развитию стиля Балестра, следует назвать Аннибале Карраччи и Доменикино.

В 1694 году гравюра А.Балестра «Низвержение Гигантов» выигрывает конкурс римской Академии ди Сан Лука. В 1695 году художник возвращается в родную Верону и основывает там свою школу живописи. Он работает также и в Венеции, и имеет там учеников. Среди его учеников в Вероне следует упомянуть Пьетро Ротари и Джанбеттино Чиньяроли, в Венеции — Джузеппе Ногари, Маттиа Бортолони, Анджело Тревизани, Розальбу Каррьера. Оказал влияние на творчество Пьетро Лонги, некоторое время работавшего у А. Балестра, и Джанбаттиста Питтони.

Картины А. Балестра посвящены прежде всего мифологическим и религиозным темам. Работал также над украшением церквей в Венеции (Джезуити, Сан-Заккария и Скуола делла Карита), Болонье (Сан-Игнацио), Вероне (Санта-Тереза-дельи-Скальци), Виченце, Брешии и Падуе (Сан-Джустино). Оставил художественную автобиографию, рукопись которой хранится в библиотеке Аугуста в Перудже (Manoscritto autobiografico inviato all Abate Antonio Pellegrino).

Литература

• Marco Polazzo: Antonio Balestra pittore veronese del settecento, Verona, Libreria Cortina 1978, также Centro per la formazione professionale grafica San Zeno, Verona 1990
• Lilli Ghio, Edo Baccheschi: Antonio Balestra, в Pittori Bergamaschi, Il Settecento, Band V (издатель Rossana Bossaglia), Bergamo, Bolis 1975, 2. Auflage 1989, S. 79-109
• U. Ruggeri: Nuove opere documentate di Antonio Balestra, в: Giuseppe Maria Pilo (издатель) Pittura veneziana dal Quattrocento al Settecento: studi di storia dell’arte in onore di Egidio Martini, Venedig 1999.

Дополнения

• [www.artcyclopedia.com/artists/balestra_antonio.html Балестра в Artcyclopedia]
• [www.fitzmuseum.cam.ac.uk/opacdirect/7058.html Предположительно автопортрет А.Балестра в музее Фицвильям, Кембридж]

Галерея

• Theseus discovering his Father's Sword by Antonio Balestra.jpg

  Тесей находит меч своего отца

• Adoration of the Shepherds 1707.jpg

  Поклонение пастухов (1707)

• Antonio Balestra - L'anima di Abel ascende al cielo.jpg

  Душа Авеля покидает тело

• Antonio Balestra - Miracolo di San Domenico.jpg

  Чудо св. Доминика

• Vergine addolorata e cristo morto (antonio balestra).jpg

  Скорбящая Богородица над телом Христовым

• Antonio Balestra - Prophet Isaiah.jpg

  Пророк Исайя.

Отрывок, характеризующий Балестра, Антонио

– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.