Баснинский сад (Иркутск)

Достопримечательность
Баснинский сад
Местоположение	Иркутск
Архитектурный стиль	Ландшафтный парк
Автор проекта	В. Н. Баснин при участии Н. С. Турчанинова
Строитель	В. Н. Баснин
Основатель	Николай Баснин
Дата основания	1834

«Сад Басниных», или «Баснинский сад» в Иркутске просуществовал около 45 лет, с 1834 года, когда купец Николай Баснин заложил его для личных нужд своего большого семейства. Сад располагался рядом с Тихвинской площадью (ныне площадь имени Кирова) на том месте, где сейчас размещается средняя школа № 11.

Благодаря усилиям его сына Василия Баснина и при поддержке учёного-ботаника Николая Степановича Турчанинова в 1850-х годах этот сад стал публичным объектом города Иркутска, который как ботанический сад демонстрировали гостям. Его история неожиданно закончилась, когда гигантский пожар уничтожил большую центральную часть Иркутска в 1879 году. Огонь спалил все оранжереи и безвозвратно погубил самую крупную в Восточной Сибири коллекцию экзотических растений. От сада ничего не осталось.

Вернуться к идее возрождения ботанического сада иркутянам удалось в 1940 году, и совсем в другом месте, когда был создан Ботанический сад Иркутского государственного университета.

Исторический обзор

Василий Баснин, заслуживший репутацию "совершенного купца" (Полунина, 1996), при формировании своего сада руководствовался советами ботаника Н. С. Турчанинова, который специально приехал в Иркутск, чтобы заниматься здесь ботаническми исследованиями по совету садовода и ботаника Ф. Б. Фишера. Ещё в 1921 году Ф. Б. Фишер, директор Императорского ботанического сада в С.-Петурбурге, опубликовал в Земледельческом журнале «Проект образования экономическо-ботанического сада в Сибири», где писал:

«…В Сибири ощутителен недостаток во всех хороших плодовитых деревьях, да и самые плоды в сей стране, не приводятся в лучшее состояние, которое бы можно было им доставить хорошим садоводством. Климат во многих местах Сибири совершенно не так суров, как, по предубеждению, вообще о нем думают; и вот почему там настоит нужда в хорошо устроенном садовом заведении, в котором бы растения для сей страны драгоценные могли быть воспитываемы и приспособляемы к климату… Вот мои план по сему предмету. План, коему должно следовать при разведении в Сибири Экономико-ботанического сада, очень мало различествует от плана подобных заведений во всякой другой стране. Должно предположить себе две цели. Во-первых, чтоб разводить все растения, приспособлять к климату и раздавать все растения, которыя, в каком-нибудь отношении, могут быть полезными для Сибири. Во-вторых, чтоб возделывать растения свойственные стране сей с тем, дабы после рассылать оные во все европейские сады, из коих, посредством обмена, постоянно заведенного, можно было бы получать новые произведения… Положение Иркутска, его климат менее суровый, и разнообразные местоположения доставляют саду особенные удобности. Главного садовника можно выписать из чужих краев… а ему… придаются два помощника, люди с познаниями искусные, которые обязаны попеременно делать путешествия по Сибири, для собирания растений в пользу и приумножение сада».

— Гапоненко, Асеева, 1996

Именно на это место руководителя Экономико-ботанического сада сада в Иркутск Ф. Б. Фишер прочил Николая Степановича Турчанинова. Например, в архиве РАН под рубрикой «Н. С. Турчанинов» значится:

«Любитель науки, предполагавший получить место директора ботанического сада в Иркутске, который там собирались открыть…»

— Асеева, Суркова, 2003

В Иркутске Турчанинов, всё свободное от службы время отдавал флористическим путешествиям. В течение многих лет Турчанинов экскурсировал в окрестностях г. Иркутска и южного побережья озера Байкал, исследовал флору Предбайкалья и Забайкалья, собирал гербарий и семена (Камелин, Сытин, 1997). Он сдружился с молодым любознательным купцом В. Н. Басниным и стал помогать ему в обустройстве частного сада, который со временем фактически преобразовался в публичный ботанический сад с красочными оранжереями свободно доступными для всех желающих (Сельский, 1857).

Под влиянием Н. С. Турчанинова, у Василия Николаевича установилась многолетняя переписка с Ф. Б. Фишером, с которым оба, Турчанинов и Баснин, обменивались семенами и гербарием сибирских растений, получая, в свою очередь, из Императорского ботанического сада семена экзотических растений для выращивания в Иркутске.

Уважение известного ученого-ботаника Н. С. Турчанинова к личности В. Н. Баснина было столь велико, что одно из новых водных растений, найденных Василием Николаевичем, Турчанинов описал в своих научных трудах в 1842 году. Он дал этой замечательной водной лилии название «Нимфея басниниана», или Нимфея Баснина (Nymphea basniniana Turcz.). Тем самым, имя Баснина оказалось увековечено в названии прекрасного растения, которым сибиряки и туристы могут и сейчас любоваться на многих водоемах региона, в том числе рядом с озером Байкал. Под этим названием растение также вошло во все мировые ботанические справочники и ботанические базы данных [Черепанов, 1995; Index Kewensis, 1886—2007]. В настоящее время это красивое растение чаще упоминается как Кувшинка чисто-белая, Nymphea candida J. et C. Presl, поскольку чешский учёный Карел Борживой Пресл оказался первым, кто описал этот вид в Богемии за два десятилетия до Турчанинова в 1822 году [Presl, 1830]. Сейчас эта водная лилия отнесена к редким растениям, включена в списки Красных Книг СССР (1978), РСФСР (1988), Красной книги России [www.biodat.ru/db/rb/index.htm] (2009), Иркутской области (2001, 2010), Бурятии (2002) и Монголии.

Литература

• Асеева Т. А., Суркова Н. С. К истории создания ботанических садов // Проблемы интродукции растений в Байкальской Сибири: Материалы регионального научного семинара (24 мая 2001 г.).- Улан-Удэ, 2003. - С.18-19.
• Гапоненко В. В., Асеева Т. А. Сады Восточной Сибири в первой половине XIX в. - С. 164-176; ( Историческое, культурное и природное наследие: (Состояние, пробл., трансляция): Вып.1 / РАН. Сиб. отд-ние. Бурят. науч. центр. Ин-т обществ. наук, Вост.-Сиб. гос. акад. культуры и искусств. Фак. культур. и природ. достояния; Отв. ред. В. Ц. Найдаков. - Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1996. - 214 с.
• Камелин Р. В., Сытин А. К. Николай Степанович Турчанинов, русский ботаник. Вестник Российской Академии Наук. - том 67, № 5. - с. 439-443 [www.ras.ru/publishing/rasherald/rasherald_articleinfo.aspx?articleid=148ed679-96ef-47fc-9277-786f3977a5da]
• Кузеванов В. Я. [bogard.isu.ru/articles/basnin/48-61.pdf «Ботанический сад» В. Н. Баснина]. В кн.: Связь времен: Баснины в истории Иркутска / Составители С. И. Медведев, Е. М. Поспехова, В. Н. Чебыкина. — Иркутск: Оперативная типография «На Чехова»,2008. — с.48-61. Статья о первом в Сибири ботаническом саде, созданном в Иркутске купцом Василием Николаевичем Басниным при содействии классика ботаники Николая Степановича Турчанинова в середине XIX века.
• В. Я. Кузеванов. [bogard.isu.ru/articles/basnin/128-138.pdf «Каталог растений сада В. Н. Баснина»]. В кн.: Связь времен: Баснины в истории Иркутска / Составители С. И. Медведев, Е. М. Поспехова, В. Н. Чебыкина. — Иркутск: Оперативная типография «На Чехова»,2008. — с.128-138. Список экзотических растений из разных стран, собранных в коллекции «Ботанического сада» В. Н. Баснина в Иркутске в середине XIX века.
• Полунина Н. "Совершенный купец". - Земля Иркутская, 5, 1996, с. 62-65
• Сельский И. С. Иркутские губернские ведомости, 20 июня 1857 г., № 6, с. 1-6

Отрывок, характеризующий Баснинский сад (Иркутск)

Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.