Бассетт, Чарльз

Чарльз Бассетт
Charles Bassett
Страна:	США
Специальность:	Инженер
Дата рождения:	30 декабря 1931(1931-12-30)
Дата смерти:	28 февраля 1966(1966-02-28) (34 года)

Чарльз Артур «Чарли» Бассетт II (Charles Arthur «Charlie» Bassett II) (30 декабря 1931 г. — 28 февраля 1966 г.) был летчиком-испытателем ВВС США.

Он был выбран в качестве астронавта NASA в 1963 году и зачислен в экипаж Джемини-9, но погиб в авиакатастрофе во время подготовки своего первого космического полета. Увековечен в скульптурной композиции «Павший астронавт» — первой и пока единственной художественной инсталляции на Луне.

Биография

Бассетт родился в городе Дейтон, штат Огайо, 30 декабря 1931 года. Он принимал активное участие в молодежной организации бойскауты Америки.

После окончания средней школы в городе Berea в 1950 году поступил в Университет штата Огайо (1950—1952), затем в Техасский технологический университет (Texas Tech University, 1958—1960), где он получил степень бакалавра по специальности «электротехника» с отличием, после чего поступил в аспирантуру при Университете Южной Калифорнии. Он окончил Aerospace Research Pilot School, став капитаном ВВС США.

Он служил в качестве летчика-испытателя на базе ВВС «Эдвардс», штат Калифорния. Он получил налет более 3 600 часов, в том числе свыше 2 900 часов на реактивных самолетах.

Служба в NASA

Бассетт был одним из членов 3-го набора астронавтов НАСА, созданного в октябре 1963 года. 8 ноября 1965 года он был назначен в экипаж Джемени-9 вместе с Эллиотом Си в качестве командира. Бассетт был также назначен как пилот командного модуля для второго резервного экипажа программы Аполлон, наряду c Фрэнком Борманом и Уильямом Андерсом.

Гибель

Бассетт и Эллиот Си погибли 28 февраля 1966 года, когда их учебный самолет T-38, который пилотировал Си, врезался в здание № 101 корпорации McDonnell, расположенном в 300 метрах от взлетной полосы аэродрома Ламберта в Сент-Луисе, штат Миссури. Оба пилота были похоронены на Арлингтонском национальном кладбище. Расследование NASA позже пришло к выводу, что основной причиной аварии стала ошибка пилота, вызванная плохой видимостью в условиях плохой погоды. У Бассетта остались жена и двое детей.

Ссылки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Бассетт, Чарльз

– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.