Башкирское восстание (1755—1756)

Башкирское восстание 1755—1756
Дата	1755—1756
Место	на территории Осинской, Ногайской и Сибирской дорогах
Причина	нарушение земельного права башкир, насильственная христианизация, увеличение налогов и т.д.
Итог	Жестокое подавление восстания.
Противники
Российское государство Башкирские повстанцы
Командующие
И. И. Неплюев, подполковник Исаков, Бахмутов и др. Бикбулат Аркаев, Аликаш Суюндуков, Кучукбай, Джилан Иткул, Айдар Баик, Худайберда, Сурагул Минлибаев и др.
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Башкирское восстание 1755—1756 годов — одно из первых крупных народных восстаний в Урало-Поволжье во второй половине 18 века.

Причины восстания

Восстание Батырши было вызвано усилением феодального гнёта, земельными притеснениями и насильственной христианизацией, проводимыми царской администрацией. С трудом подавив Башкирское восстание (1735—1740), правительство поспешило воспользоваться плодами победы. Возобновилось расхищение башкирских земель и лесов. Башкирам запретили добычу соли, обязав их покупать её в казенных магазинах по высокой цене. По Указу сената от 16 марта 1754 ясак был заменен покупкой соли из казны, что привело к увеличению налога в 5-6 раз. Отмену ясака башкиры восприняли как ликвидацию их вотчинных прав на землю. Также был введен суровый режим: башкиры не имели права держать огнестрельного оружия, а если оно у кого обнаруживалось, то у владельца отбирались лошади в пользу доносчика; во всех селах, были закрыты кузницы, ни один башкир не имел права выехать из своего села без специального разрешения. Православная церковь приступила к насильственному обращению башкир в христианскую веру.

Место восстания

Восстание развернулось на территориях Осинской, Ногайской и Сибирской дорог.

Ходы боевых действий

Определённую роль в подготовке восстания сыграло воззвание («Тахризнамэ») муллы Абдуллы Галеева, по прозванию Батырша, который призывал башкир и других мусульман империи к «священной войне». Однако фактически Батырша не руководил восстанием, и всё движение проходило не под его лозунгами.

Восстание началось 15 мая 1755 года в Бурзянской волости Ногайской дороги (Южный Башкортостан) убийством начальника горноизыскательной партии Брагина («вора и злодея»), разорением Сапсальского почтового стана и прекращением обслуживания Исетского тракта. Восставшими руководили Джилян Иткул и Худайберда-мулла. Между восставшими не было единства. Под натиском правительственных войск наиболее активные участники Башкирского восстания ушли в казахские степи. В августе движение в этом районе возобновилось и захватило ряд соседних волостей. Были разгромлены некоторые заводы и почтовые ямы, убито несколько местных старшин. К концу августа значительная часть восставших ушла в казахские степи и движение затихло. 3-я вспышка восстания произошла в районе Осинской дороги (Северный Башкортостан) 27-28 августа 1755 года. Восставшие во главе с Мустаем и Акбашем убили своего старшину и начали готовиться к более активным действиям. Однако против них выступили местные феодалы и движение прекратилось. Большую роль в этом сыграла политика царского правительства, направленная на раскол восставших (прощение всех добровольно сдавшихся участников восстания, натравливание на башкир мишар и казахов и т. п).

Получив тревожные вести с Ногайской дороги, Неплюев отправляет в сенат срочное донесение о начавшемся восстании. В небольшой промежуток времени восстание охватило уже много волостей: Усерганскую, Тангаурскую, Чакмин-Кипчакскую и другие. Во многих местах организуются самостоятельные отряды. Некоторыми отрядами руководят старшины, которые отлично понимают, что на основании инструкции им помилования не будет. Один из таких отрядов под руководством старшин Салтыкова и Тияумбета разрушил медеплавильный завод Шувалова А. И. На защиту завода был выслан отряд под начальством капитана Шкопского, но восставшие окружили его в горном ущелье, замкнули выход, и отряд был весь уничтожен. Восставшие нападали на крепости, заводы, уничтожали русские селения. В случае поражения башкиры предполагали уйти в казахскую степь, о чем договорились еще в 1754 году с Аблай-ханом Среднего жуза.

Неплюев принимал срочные меры для подавления восстаний. В его распоряжении было войско в составе 24 тысяч человек. Все крепости были объявлены на военном положении, а в глубь Башкирии, для подавления восстания любыми мерами, были брошены три полка: Московский, Ревельский и Троицкий, плюс 1000 яицких казаков под командой Тимашева, 1000 калмыков и 1000 донских казаков. Считая положение опасным, Неплюев просит военное подкрепление, и ему присылают еще три полка: Владимирский из Пензы, Астраханский из Шацка и Азовский из Алатырска.

Боясь, чтобы окружающее население, казанские татары и сибирские народы, не присоединились к восставшим, Военная коллегия срочно направляет в Оренбургский край еще 5 полков: Вятский и Сибирский из Ярославской провинции, Курский из Москвы, Ярославский из Коломны и Ростовский из Козлова. Полкам был отдан приказ идти без передышки.

Войсками был оцеплен весь Башкортостан, все выходы башкирам были закрыты, восставшим ждать пощады или помощи было неоткуда. С Дона ожидалось новое подкрепление — 2000 донских казаков.

В помощь Неплюеву назначаются специальные чиновники — Салтыков Иван и Ушаков Федор. Первому из них было поручено общее руководство всеми войсками, сосредоточенными в Оренбургской губернии. Распоряжение Неплюева подавить восстание любыми мерами было понято командирами отрядов, оперировавшими в Башкирии, в прямом смысле: многие населенные пункты башкир были разорены и сожжены, тысячи повстанцев погибли.

За поимку Батырши была объявлена награда в 1000 рублей и ценные подарки. 26 сентября 1755 года Елизавета Петровна обратилась с манифестом к татарам Среднего Поволжья. За участие в походе против восставших татарам обещали разрешить захваченное ими в боях имущество и пленных оставить у себя. Для их полной верности царскому правительству, была несколько ослаблена насильственная христианизация, в частности был удален оттуда Лука Конашевич и разрешили им строить мечети. В итоге многие казанские татары участвовали в подавлении восстания башкир. Согласно П. И. Кеппену их численность была около 5000 человек.

В Башкортостан также были направлены царские войска, состоявшие из около 25 тысяч солдат, драгун и казаков.

Окруженные со всех сторон войсками, башкиры, в количестве 50 тысяч человек, вместе с семьями и имуществом, устремились за Яик, в казахскую степь.

В августе 1756 году лидеры Малой Орды приняли решение выдать находившихся у них башкир царскому правительству. Домой возвратилось не более 12 — 15 тыс. человек.

На территории Ногайской дороги бои с повстанцами продолжалось до весны 1756 года.

Итоги восстания

Несмотря на жестокое подавление, после восстания давление со стороны царской власти на башкир было несколько ослаблено, правительство согласилось подтвердить вотчинное право башкир на землю, отказалось от планов превращения их в крепостных крестьян и насильственной христианизации.

Литература

• Башкирское восстание 1755—1756 гг — в Башкирской энциклопедии [encycl.bash-portal.ru/bash_vosst.htm]
• Чулошников А. П. Восстание 1755 г. в Башкирии. М.-Л., 1940;
• Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662-64 гг. //Ист. зап. М., 1947, т.24;
• Акманов И. Г. Башкирские восстания XVII — начала XVIII вв. — Уфа: Китап, 1998.
• Акманов И. Г. Башкирия в составе Российского государства в XVII — первой половине XVIII века. — Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991.
• История Башкортостана. Ч1. С древнейших времен до 1917 г.- Уфа: Китап, 1996.-240с.

Ссылки

• Башкирские восстания 17-18 вв — статья из Большой советской энциклопедии.
• [encycl.bash-portal.ru/bash_vosst.html/ БАШКИРСКИЕ ВОССТАНИЯ 17-18 вв.]
• [www.oktb.ru/history/bashkirii/glava1_1.html/ Башкирия в составе русского государства. Восстания против гнёта и насилия]
• [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1803749470/ Башкирские восстания]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/1788/%D0%91%D0%90%D0%A8%D0%9A%D0%98%D0%A0%D0%A1%D0%9A%D0%9E%D0%95 БАШКИРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1755]
• [www.dslib.net/istoria-otechestva/hudajgulov.html Башкирское восстание 1755—1756 гг. Худайгулов Тимербулат Султанович]
• [bash-portal.ru/news/newshistory/176-vosstanie-bashkir-pod-rukovodstvom-batyrshi.html Башкирское восстание 1755—1756 гг.]
• [youtube.com/watch?v=UqXyzw4FCrU Равнина надежд Батыршаха Алиева] на YouTube

Отрывок, характеризующий Башкирское восстание (1755—1756)

«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.