Беспосадочный перелёт Москва — Хабаровск

Беспосадочный перелёт Москва — Хабаровск — беспосадочный перелёт советских авиаторов, совершённый в 1936 году в составе: пилот — Иван Проскуров и штурман — Гавриил Прокофьев.

История

22 июня 1936 года, завершая дальний беспосадочный перелёт Москва — остров Удд, АНТ-25 под управлением Валерия Чкалова получил повреждения при посадке. Потребовалось срочно доставить из Москвы на остров группу авиаспециалистов и запчасти для ремонта, в связи с чем Нарком обороны Маршал Советского Союза Ворошилов приказал осуществить перелёт из Москвы в Хабаровск в течение трёх суток. Ответственное задание поручили командиру отряда 89-й тяжёлобомбардировочной авиационной эскадрильи Ивану Проскурову, штурманом у которого был Гавриил Прокофьев.

Несмотря на то, что почти весь полёт проходил в сложных погодных условиях, благодаря мастерству лётчиков самолёта, перелёт длиной в 6860 км, был совершен в рекордные для столь протяженного маршрута 29 часов 47 минут.

Награды

За успешный перелёт и установление рекорда Гавриил Прокофьев в числе других участников перелёта удостоен благодарности в приказе наркома обороны СССР № 0124 от 19 августа 1936 года.

• Ivan iossifovich proskurov.png

  Проскуров И. И. - пилот

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Прокофьев Г. М. - штурман

Отрывок, характеризующий Беспосадочный перелёт Москва — Хабаровск

– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.