Битва при Воплавках

Битва при Воплавках
Дата	7 апреля 1311 г.
Место	поле у деревни Воплавки, Варминско-мазурское воеводство, Польша
Причина	вторжение Витеня в Пруссию
Итог	победа армии Тевтонского ордена
Противники
Тевтонский орден Великое княжество Литовское
Командующие
великий комтурГенрих фон Плоцке великий князь литовский Витень
Силы сторон
2500 4000
Потери
60 3000

Битва при Воплавках (Bitwa pod Wopławkami, Die Schlacht bei Woplauken)– битва, произошедшая 7 апреля 1311 г. между войсками Тевтонского Ордена под командованием Генриха фон Плоцке и Великого княжества Литовского под командованием Витеня. Закончилась сокрушительным поражением армии Великого княжества Литовского.

Предыстория конфликта

Во время княжения Витеня войны между Тевтонским орденом и Великим княжеством Литовским приобрели особо ожесточённый характер. Ещё при жизни своего отца Пукувера Витень осуществил несколько военных походов как в Польшу, правители которой в тот момент находились в союзных отношениях с Орденом, так и непосредственно во владения крестоносцев. Начиная с 1309 года, в Прибалтийском регионе стали происходить значительные геополитические изменения. Во-первых, резиденция великого магистра была перенесена из Венеции в Мариенбург, который стал с этого времени выполнять функции столицы Орденского государства. В связи с этим, отпала надобность в должности прусского лянтмайстра и, занимавший её ранее, Генрих фон Плоцке начал исполнять обязанности великого комтура. После 1309 года великий комтур, а с 1312 года великий маршал Ордена, Герман фон Плоцке начинает прилагать максимальные усилия для решения военных задач, которые возникли у государства крестоносцев. Пик военной активности в противостоянии Тевтонского ордена и Великого княжества Литовского пришёлся на 1311 год, когда, кроме двух походов на Гродно, крестоносцы осуществили четыре рейзы на землю Пограуде. В Жемайтии дело даже дошло до попытки, хоть и неудачной, взять штурмом замок брата Витеня Гедимина, которому в будущем предстояло сменить его на великокняжеском престоле. В этот же год Витень предпринял два опустошительных похода на Пруссию. Последний из них закончился сокрушительным поражением армии Великого княжества Литовского в битве, состоявшейся 7 апреля у деревни Воплавки.

Первый поход Витеня в Пруссию

23 февраля 1311 года войска Великого княжества Литовского, пройдя через землю племени бартов, вступили в Натангию. Число их могло достигать 4000 воинов. Предавая разграблению сельскую местность и продвигаясь в северо-западном направлении, армия Витеня достигла и опустошила огнём и мечом Самбию. Первой реакцией со стороны Ордена стали меры по созыву ополчения, предпринятые Отто фон Бергау в Натангии и, соответственно, меры по мобилизации самбов, осуществлённые Фридрихом фон Лихтенбергом. Местная феодализированная знать со своими отрядами собралась в Кёнигсберге в Самбии и, вероятно, в замке Эйлау в Натангии. Одновременно, узнав о вторжении в земли Ордена армии Витеня, великий комтур Генрих фон Плоцке, ввиду немощности великого магистра Зигфрида фон Фейхтвангена, начал спешно собирать армию, отправив гонцов в расположенные по соседству с Самбией и Натангией замки Инстербург и Рагниту. Занимаясь грабежами в течение нескольких недель, воины Витеня, захватили большую добычу и взяли в плен около пяти сотен человек, после чего направились обратно в Великое княжество Литовское. Вслед за ними выступили в преследование отряды Фридриха фон Лихтенберга из Кёнигсберга и Отто фон Бергау из Натангии, по отдельности продвигаясь в район Мазурского Поозерья и уничтожая отставших от основной армии людей из войск Великого княжества Литовского. Подобная тактика, предполагающая преследование уходящего противника, была обычной для военных действий того времени. Отряд из Самбии, вероятно, где-то у Мазурских озёр, повернул на север, и, вступив в область Паграуде, предал её разграблению. Отряд из Натангии, напротив, продолжал продвигаться далее вслед за возвращающимися из Пруссии войсками великого князя, но так и не решился атаковать их из-за своей малочисленности. Поэтому по достижении реки Бебжа примерно в 50 – 70 километрах северо-западнее Гродно, хоругвь из Натангии повернула к югу и начала опустошать окрестности Гродненского замка. В это время Витень с основными силами достиг Аукштайтии, где в благодарность за успешный поход приносил жертвы языческим божествам. Отряды Фридриха фон Лихтенберга и Отто фон Бергау по окончании грабежей с богатой добычей беспрепятственно вернулись в Пруссию, известие о чём привели великого князя литовского в ярость.

Второй поход Витеня в Пруссию

Узнав о разграблении Пограуде и окрестностей Гродно, Витень совершил повторный поход в Пруссию. 3 апреля 1311 года четырёхтысячная армия Великого княжества Литовского вступила в Вармию и предала её огню и мечу. По словам Петра фон Дусбурга, в Вармийском епископстве в результате этого похода «не осталось ничего, кроме замка и города (то есть, по всей видимости, Браунсберга), что не было бы сожжено, захвачено, либо где бы избежали гибели». Кроме того, было захвачено в плен более 1200 человек католического вероисповедания. 6 апреля армия Витеня, покинув Вармийское епископство, оборудовала лагерь в земле бартов, в поле возле селения Воплавки, со всех сторон оградив его засеками.

Накануне битвы

Расположившись лагерем у Воплавок, Витень предпринял попытку обратить захваченных пленников в язычество. При этом по свидетельству Петра фон Дусбурга, Витень пытался показать бессилие христианского Бога, апеллируя к могуществу божеств языческих: «Где Бог ваш? Почему не помог вам, подобно как боги наши являются помощниками нашими сейчас и потом»? Дополнительные подробности находим у Виганда фон Марбурга, который пишет, что Витень требовал у пленных признать его власть над собой и вместе с ним сражаться против веры христианской. Далее великий князь литовский приказал принести облатки для святого причастия, бросал их на землю, растирал ногами, говоря при этом: «Почему этому поклоняетесь? Никогда хлеб не может быть Богом; поэтому дивитесь мощи моей и обратитесь в язычество!» Узнав о том, что Витень расположился лагерем в Бартии и, прослышав, что он принуждает христиан к обращению в язычество, великий комтур Генрих фон Плоцке, которому к этому времени наконец удалось собрать значительную армию, выступил с войсками из Холланда и идя «день и ночь», к утру 7 апреля достиг Воплавок, где и состоялось одно из крупнейших сражений первой половины XIV века.

Ход битвы

Армия Ордена была значительно меньше армии Великого княжества Литовского и состояла приблизительно из двух с половиной тысяч воинов, в то время как под началом Витеня находилось четыре тысячи человек. На первом этапе произошла атака передового отряда крестоносцев (по-видимому, хоругви из Христбурга) под командованием Гюнтера фон Арнштайна, которая была остановлена вооружённым отрядом, нёсшим караульную службу в лагере Витеня. Используя луки и сулицы, воины из армии великого князя сумели убить от 40-ка до 60-ти человек из числа нападавших, чем вынудили их отступить. На втором этапе стрелки из хоругви Гюнтера фон Арнштайна, начав массированный обстрел из луков позиций противника, обеспечили возможность прибытия и боевого построения основной части армии Генриха фон Плоцке. В третьей фазе битвы, прибывшие силы крестоносцев, построившись в боевые ряды и объединившись с отрядом Гюнтера фон Арнштайна, предприняли вторую попытку штурма лагеря противника, защищённого со всех сторон засеками, то есть укреплённого частоколом. Затем воинам Тевтонского ордена, усиленным прибывшими остатками армии, удалось прорвать строй, защищавший вход в лагерь и прорваться внутрь. Среди защитников началась паника, которой воспользовалась атакующая сторона, начав вырезать незащищённых доспехами воинов врага, что привело к повальному бегству противника. В заключительной фазе произошла «охота» – преследование и уничтожение бегущего врага крестоносцами за пределами лагеря. Поражение Витеня объясняется несколькими существенными тактическими ошибками, допущенными великим князем и его военачальниками. Во-первых, ход событий показывает их низкую готовность к нападению, поскольку очевидно, что к защите лагеря была готова не вся армия, а лишь её часть. Во-вторых, грубейшей ошибкой стало то, что после отражения атаки, двинувшегося на приступ передового отряда крестоносцев, не была организована контратака для окончательного уничтожения хоругви Гюнтера фон Арнштайна, а также для препятствия боевому построению подходящих частей Ордена. Как результат – полная победа армии Тевтонского ордена. Генрих фон Плоцке одержал блестящую и практически бескровную победу, в то время как понесённые Великим княжеством Литовским потери в человеческих ресурсах существенно сказались на военном потенциале страны.

Последствия сражения

События 1311 года показали, что Витень не смог воспользоваться возможностью расширения границ Великого княжества Литовского за счёт слабо контролируемых Тевтонским орденом прусских территорий. Поражение великого князя в битве при Воплавках имело далеко идущие последствия. Во-первых, оно позволило государству крестоносцев окончательно утвердиться в Пруссии. Напротив, влияние Великого княжества Литовского в Ливонии существенно снизилось. Неудачи Витеня в войнах с Тевтонским орденом заставили его преемников значительно пересмотреть характер отношений последнего языческого государства в Европе с католическим миром. Уже преемник Витеня великий князь Гедимин начал переговоры с Папой римским о повторном обращении Литвы в католичество, и только изменение геополитической ситуации в регионе, выразившееся в новом усилении Великого княжества Литовского, позволило ему сохранить на какое-то время язычество в качестве государственной религии. Поражение при Воплавках предопределило так же изменение польского вектора во внешней политике Великого княжества Литовского, которое не только прекратило осуществление грабительских походов в польские владения, но и завязало крепкие союзнические отношения с Польшей, закрепив их династическим браком между сыном Владислава Локетка Казимиром и дочерью Гедимина Анной.

Литература

• Гагуа, Руслан. [ejournal29.com/journals_n/1437485223.pdf Битва при Воплавках: крах антикрестовых походов великого князя литовского Витеня] ( Ruslan B. Gagua The Battle of Woplawki: the Fall of Anticrusaders Campaigns of Grand Duke of Lituania Vitenes) // Crusader, 2015, Vol.(1), Is. 1, pp. 23-38. [ejournal29.com/pdf.html?n=1437485223.pdf]

Отрывок, характеризующий Битва при Воплавках

– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.