Братт, Иван

Иван Братт

Иван Братт (швед. Ivan Bratt; 24 сентября 1878, Йёнчёпинг — 25 января 1956, Беттна) — шведский медик, либеральный политик и предприниматель. Известен прежде всего идеей введения специальных «алкогольных буклетов» для граждан (швед. motbok), ставших впоследствии основой названной в его честь системы Братта, предназначенной для борьбы с пьянством. Так называемая «системная компания» (Systembolaget) изначально была создана в рамках этой системы.

Биография

Иван Братт был сыном судьи апелляционного суда Акселя Братта (Axel Bratt; 1841—1912) и Эллен Валгрен и приходился дядей в будущем известному ресторатору Хансу Братту (Hans Bratt; 1924—1993). В 1903 году получил степень лиценциата медицины в Стокгольме и с 1903 по 1906 год работал врачом в больнице, а с 1906 года открыл собственную врачебную практику в Стокгольме. В 1908 году был избран в Стокгольмской городской совет, членом которого оставался до 1919 года, являясь одновременно членом комитета по трезвости в период с 1911 по 1920 год и контрольного совета в период с 1915 по 1928 год. Кроме того, был депутатом второй палаты (Andra kammaren) от первого избирательного округа Стокгольма от Либеральной партии в 1921 году. В 1929 году был главой филиала машиностроительной компании SKF в Париже.

В феврале 1908 года Братт, которому тогда было 29 лет, выступил в ходе дебатов в «Лекарском обществе» (шв. Läkaresällskapet) по вопросу чрезмерного потребления алкоголя населением и представил своё предложение по решению данного вопроса. В 1909 году он опубликовал работу «Kan nykterhetsfrågan lösas utan totalförbud?.» (рус. «Возможно ли решить вопрос о воздержании [от алкоголя] без [его] полного запрета?..»).

С 1909 года Братт состоял аудитором компании в Стокгольме в рамках Гётеборгской системы и принял в скором времени решение ликвидировать её, создав вместо неё новую компанию, появившуюся после введения Стокгольмской системы, с 1914 года возглавив её. Он подал заявление и получил концессию на розничную продажу всех видов спиртных напитков в Стокгольме, когда ему было 35 лет. Вскоре он провёл переговоры о покупке бизнеса розничных торговцев спиртными напитками, владельцев винных магазинов и дистилляторов по всей стране и сообщил Министерству финансов, что если ему удастся получить контроль над производством спиртного в стране, то его излишек пойдёт в казну. За период 1917—1918 годов Братт скупил 98 фирм; оплата этих покупок производилась за счёт кредитов, сделок с активами и других соглашений по контрактам. Братт создал частную монополию на алкоголь, которую удерживал на протяжении четырёх лет; его «империя» включала в себя целый ряд заводов по производству спиртного, фирм по его реализации и прочих предприятий. Его первый депозитный платёж в казну составил 5 миллионов крон, что было эквивалентно почти 10 процентам государственного бюджета. Была создана компания «Vin & Sprit», и государство должно было выкупить акции.

Усилия Ивана Братта по либерализации алкогольной политики привели к поражению сторонников полного запрета алкоголя в ходе их противостояния со сторонниками Братта.

Был похоронен на кладбище в Беттне (Bettna). Приходится дедом журналисту Петеру Братту (Peter Bratt).

Ссылки

• [svenskuppslagsbok.se/scans/band_04/1049_1050-0025.jpg Bratt, Ivan] // Svensk uppslagsbok. — Bd. 4. — Malmö, 1947. — Sid. 1049  (швед.)

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Братт, Иван

Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.