Булочко, Константин Трофимович
Поделись знанием:
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
Константин Трофимович Булочко (26 июля 1908, Гродно — 14 января 1991, Ленинград) — заслуженный тренер СССР, многократный чемпион СССР, кандидат педагогических наук, профессор ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта, основоположник ленинградской школы фехтования. Заслуженный мастер спорта, судья Всесоюзной категории. Один из ведущих специалистов по подготовке мастеров русского рукопашного боя. Знаток и коллекционер холодного оружия.
Биография
Родился 1908 году в Гродно. Позже семья переехала в Смоленск. Выпускник ГИФК им. П.Ф. Лесгафта. Выступая за ленинградский СКА, стал неоднократным чемпионом Советского Союза по нескольким видам оружия. Участник Великой Отечественной войны. Занимался проблемами разработки методов обучения бойцов приёмам рукопашного боя, развития спортивного фехтования в СССР.
Личная жизнь
Супруга — Вера Григорьевна Булочко — тренер по фехтованию, мастер спорта, чемпионка СССР по фехтованию.
Достижения
- Участник первой спартакиады народов СССР (1928) — первое место среди рапиристов и третье — по фехтованию на штыках.
Чемпион СССР в личных соревнованиях по фехтованию на рапирах и саблях, карабинах с эластичным штыком:
- пятикратный чемпион СССР (1938, 1939) в личных соревнованиях по фехтованию на рапирах и саблях.
- пятикратный призёр чемпионатов СССР (1939, 1940) на рапирах и карабинах с эластичным штыком.
Чемпион ВЦСПС (1950).
Организовал первую в СССР кафедру спортивного фехтования (1934) и первую в стране ДЮСШ фехтования при Василеостровском Дворце пионеров (1935).
- 1935—1941 — ГОЛИФК им. П. Ф. Лесгафта, кафедра «Защиты и нападения», доцент (зав. кафедрой: 1935—1941).
- 1937—1941 — Основал и руководил кружком фехтования в Ленинградском Дворце пионеров и школьников.
- 1945—1954 — Белорусский ГИФК, кафедра фехтования, доцент (зав. кафедрой: 1945—1949).
- 1951—1954 — Белорусский ГИФК, проректор по научной работе
- 1954—1978 — ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта, кафедра фехтования, доцент.
Подготовил известных спортсменов Г. Бокуна, Ю. Дексбаха, А. Овсянкина, Б. Белякова и др. В 1950—60-е гг. тренировал будущих олимпийских чемпионов В. Ф. Ждановича, Э. Т. Винокурова, Б. Б. Мельникова и др., а также подготовил более 20 мастеров спорта (в том числе В. Я. Балона, К.А. Таджиеву, Ю. С. Ярошенко, Д. Суллера, Л. С. Князеву).
Научные работы
Диссертация:
- Физическая подготовка разведчика [текст] : Дис. … канд. пед. наук (по физической культуре) / ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта. — Л, 1945. — 327 с.
Труды
- «Подготовка бойца к рукопашному бою» / Булочко К. Т. // Теория и практика физ. культуры. — 1940. — Т. VI. — N 8. — С. 27-30.
- «Рукопашный бой и фехтование» / Булочко К. Т., Лукичев М. В. — М.; Л.: ФиС, 1940. — 186 с.: ил.
- «Фехтование и рукопашный бой в детской спортивной школе» / Булочко К. Т. // Теория и практика физ. культуры. — 1940. — Т. VI. — N 2-3. — С. 34-41.
- «Сборник конспектов занятий по подготовке к рукопашному бою» / Сост. лейтен. К. Т. Булочко. — Кронштадт: Б. И., б. г. — 20 с.
- «Фехтование и рукопашный бой» : [Учебн. для ин-тов физической культуры] / [Под ред. К. Т. Булочко и др.]. — М.; Л.: ФиС, 1940. — 354 с.: ил.
- «Рукопашный бой и фехтование» / Булочко К. Т., Лукичев М. В. — М.; Л.: ФиС, 1940. — 186 с.: ил.
- «Обучение рукопашному бою» /К. Т. Булочко М.: Физкультура и спорт, 1942 (изд. 2-е), 86 стр.
- «Физическая подготовка разведчика». /К. Т. Булочко Военное издательство НКО. Москва (1945)
- «Обучение юношей рукопашному бою» /К. Т. Булочко пособие для преподавателей — М.: ФиС, 1945. — 79 с.: ил.
- «Советы тренеру по методике волевой подготовки фехтовальщика» / Булочко К. Т. // Теория и практика физ. культуры. — 1964. — N 11. — С. 70-72.
- «Фехтование» : Учебник для ин-тов физ.культуры / Под ред. К. Т. Булочко. — М. : Физкультура и спорт, 1967. — 431с. : ил.
- «Средства и методы проведения упражнений для развития физических качеств и двигательных умений» : Метод. указания студентам специализации / Булочко К. Т., Булочко Д. К.; ГДОИФК. — Л.: Б. И., 1979. — 85 с.
- «Преграды старению» / Булочко Константин Трофимович, Булочко Людмила Константиновна. — Минск : Полымя, 1987. — 60, [3] с. — (За здоровьем и долголетием). — Библиогр.: с. 62.
Память
Ежегодно в НГУ имени П.Ф. Лесгафта на кафедре теории и методики фехтования проводится турнир памяти К.Т. Булочко.
Введен в Зал Фехтовальной Славы России (2006).
Напишите отзыв о статье "Булочко, Константин Трофимович"
Ссылки
- [spb-tombs-walkeru.narod.ru/boh/bylochko.htm]
- [staff.lesgaft.spb.ru/526]
- [www.smsport.ru/expo/katalog/fextovanie/bulochko/]
- [rusfencing.ru/cntnt/o_fehtovan/kto_est_kt/b1/bulochko_k.html]
- [lesgaft.spb.ru/218]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Булочко, Константин Трофимович
В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
