Варфоломеев, Иван Павлович
Поделись знанием:
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
| Иван Павлович Варфоломеев | |||||
 | |||||
| Место рождения: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Научная сфера: | |||||
| Место работы: |
Узбекский НИИ педагогических наук, | ||||
| Учёная степень: | |||||
| Учёное звание: | |||||
| Альма-матер: | |||||
| Награды и премии: |
| ||||
Ива́н Па́влович Варфоломе́ев (имя при рождении — Евлампий Павлович Варфоломеев; 11 февраля 1928, Берлин — 4 августа 2011, Ташкент) — литературовед; доктор филологических наук, профессор, академик международной академии педагогических и социальных наук (Москва).
Содержание
Биография
Родился в семье богатого уральского казака. Подвергнутая раскулачиванию, после многих переездов (Украина, Подмосковье, Керчь) в 1935 семья поселилась в Ташкенте. В 1940 году из-за эпидемии малярии вернулись в Керчь, где через год их застала война.
В 1944 вступил в комсомол. Работал на «трудовом фронте», за что впоследствии был награждён медалью «Ветеран труда». В 1950—1960 служил в Советской Армии, в морской истребительной авиации на Дальнем Востоке. В 1960 после увольнения в запас в связи с «хрущёвским» сокращением армии вернулся в Ташкент, поступил на факультет русской филологии Ташкентского государственного университета им. В. И. Ленина и по окончании его — в аспирантуру. Параллельно работал журналистом в газетах «На посту», «Ташкентская правда», «Фрунзевец».
В 1967 оставил журналистику; работал редактором в издательстве «Внешторгиздат», затем — заместителем главного редактора издательства «Укитувчи» («Учитель»). В эти годы написал диссертацию «Историческая романистика и Явдат Ильясов», которую защитил в 1970 в МГПИ им. Ленина.
Затем заведовал отделом в Узбекском НИИ педагогических наук, кафедрой русской и зарубежной литературы Сырдарьинского госпединститута (СГПИ) им. Г. Гуляма. В 1984 году защитил докторскую диссертацию на тему «Историческая романистика. Проблемы типологии и поэтики».
Подготовил двух докторов и 16 кандидатов филологических наук. В 2000 году стал член-корреспондентом международной академии педагогических и социальных наук (Москва).
Скончался после операции по удалению желчного пузыря. Похоронен на Домробадском кладбище в Ташкенте.
Семья
Отец — Павел Михайлович Варфоломеев; участник Великой Отечественной войны, погиб под Ленинградом, похоронен на Пискарёвском кладбище (братская могила № 65).
Мать — Любовь Варфоломеева.
Жена — Татьяна Андреевна Варфоломеева.
Дети — Андрей, Любовь (в замужестве — Грабко).
Список публикаций
- Варфоломеев И. П. Русская советская историческая романистика и Явдат Ильясов: Автореф. дис. … канд филол. наук. — М., 1971. — 21 с.
- Варфоломеев И. П. Советская историческая романистика: проблемы типологии и поэтики. — Ташкент: Укитувчи, 1984. — 111 с. — 1000 экз.
- Варфоломеев И. П. Советская историческая романистика : (Пробл. типологии и поэтики): Автореф. дис. … д-ра филол. наук. — М., 1988. — 32 с.
- Варфоломеев И. П. Типологические основы жанров исторической романистики: (Классиф. вида). — Ташкент: Фан, 1979. — 168 с. — 1000 экз.
- Монография: «Жанровая структура исторической романистики». Москва, ИНИОН, № 1946, 1978 год.
- Монография: «Типология художественного конфликта в советском историческом романе». Ташкент, «Фан», АН УзССР, 1990 год.
- Монография: «Драматургия. Проблемы. Характеры. Образы». Ташкент, «Фан», АН УзССР, 1993 год.
- Сборник научных трудов: Вопросы теории и истории современной литературы. Ответственный (научный) редактор. Ташкент, УзГУМЯ, 1995 год.
- Сборник научных трудов: Вопросы поэтики русской литературы. Ответственный редактор. Ташкент, УзГУМЯ, 1996 год.
- Сборник научных трудов: Некоторые вопросы поэтики узбекской и русской литературы. Научный и издат. редактор. Ташкент, УзГУМЯ 1997 год.
- Сборник научных трудов: Литература и время. Научный и издат. редактор. Ташкент, УзГУМЯ, 1999 год.
- Учебник-хрестоматия «Литература» для 8 класса, часть I—II. Ташкент, УзГУМЯ, 2001 год.
- Учебник-хрестоматия «Литература» для 8 класса. Доработанный (часть I—II). Ташкент «Узбекистан», 2002 год.
- Учебник-хрестоматия «Литература» для 8 класса. Доработанный (часть I—II). Ташкент «Узбекистан», 2003 год.
- Учебник-хрестоматия «Литература» для 8 класса. Доработанный. Ташкент «Узбекистан», 2004—2006 года.
- Учебник «Введение в литературоведение» для студентов филологических факультетов. Ташкент, УзГУМЯ, 2006 год.
- Учебное пособие «Литература» для колледжей. Ташкент, издательство им. Чулпана, 2007 год.
- Курс лекций: Вопросы поэтики русской литературы в критике А. В. Луначарского. Ответственный редактор. Ташкент, ТашГПУ им. Низами, 2000 год.
- Научная статья: Проблема главного героя (в произведениях Я. Ильясова). Ташкент, журнал «Узбекистан», № 4, 1968 год.
- Научная статья: Древний Восток в произведениях Я. Ильясова. Ташкент, «Знание», 1970 год.
- Научная статья: Преемственность традиций (о ранних произведениях Я. Ильясова). Ташкент, «Корреспондент», № 6, 1970 год.
- Научная статья: Философское осмысление мира в романе Л. Леонова «Русский лес». Сырдарья, СГПИ им. Г.Гуляма, 1973 год.
- Научная статья: Поэтика исторического романа 70-80-х годов и современный литературный процесс. Ташкент, ТашГПИ им. Низами, 1989 год.
- Научная статья: Историческая романистика последних десятилетий. Сборник научных трудов. Ташкент, УзГУМЯ, 1997 год.
- Научная статья: Не обкрадывает ли себя русская литература. Сборник научных трудов. Ташкент, УзГУМЯ, 2000 год.
- Научная статья: Опустевшие пьедесталы в русской литературе. «Несвоевременный взгляд» на творчество М. Горького и М. Шолохова. Ташкент, Росзарубежцентр, РУз, 2006 год.
- Программа «Введение в литературоведение» для факультетов русской филологии. Ташкент, УзГУМЯ, 1999 год.
- Программа «Узбекская литература» для русских групп колледжей. Ташкент, Министерство народного образования РУз, 2000 год.
- Программа «Литература» для русских групп академлицеев. Автор и ответственный редактор. Ташкент, МВ и ССО РУз, 2000 год.
- Программа «Литература» для русских групп академлицеев. Автор и ответственный редактор. Ташкент, МВ и ССО РУз, 2005 год.
- Программа спецкурса «Виды жанра романа. Типология и поэтика». Для магистрантов русских групп филологических факультетов. Ташкент, ТашГПУ им. Низами, 2005 год.
- Программа спецкурса «История русской литературной критики». Ташкент, ТашГПУ им. Низами, 2006 год.
Напишите отзыв о статье "Варфоломеев, Иван Павлович"
Примечания
Ссылки
- [mytashkent.uz/2008/02/12/horoshiy-yubiley-varfolomeev-ivan-pavlovich/ Варфоломеев И. П. Биография-исповедь] (Проверено 17 ноября 2011)
- [alisa-femme.livejournal.com/34721.html Варфоломеев И. П. Биография-исповедь] (Проверено 17 ноября 2011)
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Варфоломеев, Иван Павлович
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Троицком районе (Челябинская область)
- Доктора филологических наук
- Награждённые медалью «Ветеран труда»
- Награждённые медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «За безупречную службу» 3 степени
- Учёные по алфавиту
- Выпускники ТашГУ
- Литературоведы Узбекистана
- Похороненные на Домбрабадском кладбище
