Вата (галерея)
Поделись знанием:
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
| Галерея «Вата» | |
 | |
| Год основания: | |
|---|---|
| Местонахождение: | |
| Направление: | |
«Вата» — частная некоммерческая арт-галерея современного искусства в Ростове-на-Дону.
История
Частная галерея «Вата» была создана в Ростове-на-Дону в 2009 году Элладой Алексеевой[1] и Александром Дороховым[2].
Галерея открылась 19 декабря 2009 года проектом Сергея Сапожникова «Моя бабушка снимает лучше». Создатели галереи подчёркивали, что «Вата» не имеет официального статуса и является некоммерческим предприятием[3][4].
В августе 2010 года при галерее «Вата» открылась первая на Юге России библиотека современного искусства[5]. Инициатором создания библиотеки выступил Сергей Сапожников[5].
Галерея «Вата» просуществовала чуть более одного года, но при этом оставила весьма яркий след в истории художественного Ростова-на-Дону[6].
Избранные выставки
- 2010 — «Живопись». Альберт Погорелкин.[7]
- 2010 — «Слепые. Disconnect». Группа «Мир»[8][9][10]. Премьера фильма Руфата Гасанова «O, Sortie!».
- 2010 — «Out of focus». Михаил Малышев.
- 2010 — «ВиноВатаЯ». Наталья Дурицкая[11][12].
- 2010 — «Здесь был Вова». Наталья Дурицкая, Сергей Сапожников[13][14].
- 2010 — «Объекты, конструкции, звуки». Эдуард «Papa Srapa» Срапионов.[14]
- 2010 — «Александр Аксинин»[15].
- 2010 — «Поля Цвета». Александр «Китаец» Селиванов.[16]
- 2010 — «Поймёт не каждый, но искусствоведы, я думаю, оценят». Олег Устинов.
- 2010 — «97 см». Эдуард «Papa Srapa» Срапионов.[14]
- 2010 — «Авторская фотография без названия». Сергей Сапожников.[14].
- 2010 — «Видите ли, город». Вивиан дель Рио[3][17].
- 2010 — «Я-Ма». Алексей Хамов.[18]
- 2009 — «Моя бабушка снимает лучше». Сергей Сапожников[19].
Фильмография
- 2010 — «O, Sortie!», док. фильм. Режиссёр Руфат Гасанов. Студия ВГИК[20][21].
Цитаты
- «Кстати, о названии: это не дань политической коньюктуре и точно не стёб над определёнными кругами российских граждан. Это слово пришло само, у меня даже других вариантов не было, плюс абсолютно белое помещение и совершенно неизящное слово наводило именно на этот образ. Тогда казалось, что это прикольно. Чёткой концепции развития проекта не существовало, хотелось свободы и гибкости»[1] — Эллада Алексеева, 2016.
Интересные факты
- Благодаря попавшей в интернет видеозаписи потасовки, случившейся на первой выставке галереи (Сергей Сапожников, «Моя бабушка снимает лучше», декабрь 2009 года), название этой выставки стало крылатой фразой, пополнившей профессиональный сленг молодых российских фотографов[22]. А московский искусствовед Ирина Толкачева даже назвала в 2011 году так свою лекцию о «непрофессиональной» фотографии[23].
Источники
- ↑ 1 2 Алексеева Э. Вата // 2000. — Ростов-на-Дону: Фонд современной культуры «Дон», 2016. — С. 20-21.
- ↑ Пилипенко Г. [www.rostovnews.net/2011/06/24/xudozhniku-guku-segodnya-stuknulo-36-godov/ Художнику Гуку сегодня стукнуло 36] // www.rostovnews.net. — 2016. — 24 июня.
- ↑ 1 2 Уракчеева Ю. [www.gorodn.ru/archive/863/5_2.htm Собаки, окна, провода] // Город N. — 2010. — 9 февр.
- ↑ Лапина А. [zhiruzhir.ru/post/1268 Ростов-папа или бианнале «все, как мы любим»] // Блог активистского искусства «Жир». — 2010. — 15 июня.
- ↑ 1 2 Пилипенко Г. [www.rostovnews.net/2010/08/18/2010-08-18-09-49-37/#.TzfesAs5eb4.twitter Открывается Первая Библиотека Современного Искусства] // www.rostovnews.net. — 2010. — 18 авг.
- ↑ Асланова Л. [aroundart.ru/2015/10/26/anatomiya-hudozhestvennoj-sredy-rostov-na-donu/ От «сурового стиля» до арт-лаборатории] // aroundart.ru. — 2015. — 26 окт.
- ↑ Собств. корр. [www.rostovnews.net/2011/05/16/on-sidel-v-tyurme-i-odnovremenno-vystavlyalsya-v-tretyakovke/ Он сидел в тюрьме и одновременно выставлялся в Третьяковке] // www.rostovnews.net. — 2011. — 16 мая.
- ↑ Собств. корр. [www.dontr.ru/Environ/WebObjects/dontr.woa/wa/Main?textid=41605 В Ростове пройдет экспозиция-отчет об акции «Слепые. Disconnect»] // www.dontr.ru. — 2010. — 25 авг.
- ↑ Мирвода А. Премьера фильма «O, Sortie!» в галерее «Вата» // Новая таганрогская газета. — 2010. — 28 авг.
- ↑ Пилипенко Г. [www.newsrostovdon.ru/blog/6-blog/965-2010-08-29-18-39-03 Назову себя Гантенбайн или СЛЕПЫЕ В ВАТЕ] // www.newsrostovdon.ru. — 2010. — 29 авг.
- ↑ Пилипенко Г. [www.rostovnews.net/2010/07/27/2010-07-27-11-42-43/ ВиноВатаЯ] // www.rostovnews.net. — 2010. — 27 июля.
- ↑ Простаков С. Ростовская художница готова творить даже в общественном туалете // Вечерний Ростов. — 2010. — 30 июля.
- ↑ [community.livejournal.com/rostov_80_90/184257.html Выставка-документация перформанса «Здесь был Вова» в галерее «Вата»] // Неофициальный Ростов 1980—1990. — 2010. — 21 мая.
- ↑ 1 2 3 4 Галерея «Вата» / Фестиваль современного искусства «2012». Каталог. — Ростов-на-Дону: Омега-принт, 2012. — С. 216-217.
- ↑ Пилипенко Г. [www.rostovnews.net/2010/04/26/qq-16/ Александр Аксинин в «Вате»] // www.rostovnews.net. — 2010. — 26 апр.
- ↑ Пилипенко Г. [www.rostovnews.net/2010/04/18/2010-04-18-19-12-54/ Китаец в полях] // www.rostovnews.net. — 2010. — 18 апр.
- ↑ Котелевская В. [web.archive.org/web/20100403041137/www.expert.ru/printissues/south/2010/05/na_chem_stoim/ На чём стоим] // Эксперт Юг. — 2010. — 8 февр.
- ↑ Асланова Л. [aroundart.ru/2014/04/08/aleksej-hamov-neustojchivost-razrushenie-e-to-napominanie-o-tsennosti-zhizni-togo-momenta-kogda-ty-zhiv/ Алексей Хамов: «Неустойчивость, разрушение — это напоминание о ценности жизни, того момента, когда ты жив»] // aroundart.ru. — 2014. — 8 апр.
- ↑ fizik10 [fizik10.livejournal.com/63902.html Моя бабушка снимает лучше] // fizik10.livejournal.com. — 2009. — 19 дек.
- ↑ Пилипенко Г. [www.rostovnews.net/2010/08/12/2010-08-12-15-52-49/ Раздражённый кувшин Натальи Дурицкой] // www.rostovnews.net. — 2010. — 12 авг.
- ↑ Смирнов И. [www.rostovnews.net/2010/09/03/lo-sortier/ «O, Sortie!» на Газетном] // www.rostovnews.net. — 2010. — 3 сент.
- ↑ Собств. корр. [fotkon.ru/experience/67/ Несколько нужных слов] // fotkon.ru. — 2010. — 7 февр.
- ↑ Собств. инф. [www.lookatme.ru/cities/moscow/events/203979-lektsiya-moya-babushka-snimaet-luchshe Лекция Моя бабушка снимает лучше] // www.lookatme.ru. — 2011. — 15 дек.
Напишите отзыв о статье "Вата (галерея)"
Отрывок, характеризующий Вата (галерея)
Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
