Верниковский, Иван Антонович
| Иван Антонович Верниковский | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Иван (Ян) Антонович Верниковский (1800 - 1864) — польский языковед, преподаватель древней истории и географии в Казанском и Харьковском университетах.
Биография
Родился в 1799 году. Из дворян Иегуменского уезда Минской губернии. По окончании курса в Мозырском уездном училище , в сентябре 1818 года поступил в число студентов Виленского университета, в котором в 1820 году удостоен степени кандидата по этико-филологическому отделению, будучи следом затем принят в учительскую при том же университете гимназию. Оказавшись прикосновенным к делу о тайном обществе филаретов обнаруженном в Виленском университете, стал одним из 9 осужденных по делу филаретов и в августе 1824 года припровожден из Виленского университета в Казанский, для обучения здесь восточным языкам и с отдачей под особый надзор университетского начальства.
Будучи 8 августа 1827 года определен в Казанскую гимназию преподавателем арабского и персидского языков, постановлением совета от 22-го ноября 1830 года допущен к преподаванию в Казанском университете древней истории и географии. 25 января 1832 года по высочайшему повелению утвержден в должности университетского преподавателя древней истории и географии, с освобождением от условного надзора за ним.
Позже преподавал в Харькове. 20 сентября 1834 года уволен с учебного ведомства из-за причастности к антиправительственной пропаганде.
Источники
Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Казанского университета : За сто лет (1804-1904) : В 2 ч. / Под ред. заслуж. орд. проф. Н.П. Загоскина. стр 53-54
Напишите отзыв о статье "Верниковский, Иван Антонович"
Отрывок, характеризующий Верниковский, Иван Антонович
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
