Взрыв на Черкизовском рынке

Взрыв на Черкизовском рынке
Торговые ряды Черкизовского рынка
Место атаки	Россия Россия, г. Москва, Черкизовский рынок
Цель атаки	Место массового скопления людей на территории Черкизовского рынка.
Дата	21 августа 2006 года
Способ атаки	Взрыв бомбы в месте массового скопления людей
Оружие	Взрывное устройство
Погибшие	14
Раненые	61
Число террористов	5
Террористы	Олег Костарев, Сергей Климук, Тихомиров Илья, Валерий Жуковцев, Алексей Половинкин
Организаторы	Николай Королёв

Взрыв на Черкизовском рынке — террористический акт 21 августа 2006 года в Москве.

Ход событий

21 августа 2006 года на одной из территорий Черкизовского рынка произошёл взрыв. В результате теракта погибли 14 человек (из них 8 погибли на месте, а остальные скончались в больницах), в том числе двое детей и были ранены 61 человек. Среди погибших были шесть граждан Таджикистана, три гражданина Узбекистана, гражданка Белоруссии, гражданин Китая и двое российских граждан. По сведениям очевидцев, сумку с бомбой пронесли три человека, двоих из которых охране рынка удалось задержать.

Впоследствии по показаниям очевидцев милиция составила фоторобот подозреваемых. Также стало известно, что взрывное устройство было изготовлено одним из кустарных способов, неким Олегом Костаревым 1986 года рождения, химиком по образованию. По его показаниям, во взрыве на рынке участвовало пять человек, включая его самого.

Через некоторое время было установлено, что все подозреваемые были членами националистической организации «Спас», позиционировавшей свои взгляды как патриотические. Кроме того, её активистам до того были предъявлены обвинения по ряду других преступлений на почве национальной неприязни. За несколько дней до взрыва на Черкизовском рынке один из них написал в своем дневнике: «Сейчас я планирую провести крупномасштабную террористическую акцию. Цель — убить несколько сотен врагов и остановить приток иммигрантов».

15 мая 2008 года Мосгорсуд приговорил обвиняемых по делу об этом взрыве на сроки от двух лет до пожизненного заключения. К пожизненному заключению были приговорены Николай Королев, Илья Тихомиров, Олег Костарев и Сергей Климук.

Отрывок, характеризующий Взрыв на Черкизовском рынке

– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.