Восстание сакдалистов
Восстание сакдалистов — крестьянское восстание, поднятое на филиппинском острове Лусон со 2 по 3 мая 1935 года (Филиппины на тот момент являлись колонией США). Имело довольно значительный масштаб, но было подавлено за один день.
Движение сакдалистов («обвинителей» в переводе с тагальского) возникло в феврале 1930 года и опиралось на беднейшие слои безземельного крестьянства; его лидером был Бениньо Рамос (1893—1946)[1], в прошлом учитель и мелкий чиновник. Целями движения было снижение резко возросших после начала Великой депрессии налогов и арендной платы за земельные участки, а также проведение земельной реформы, предусматривавшей ликвидацию крупного помещичьего землевладения. В скором времени одним из лозунгов движения стало также требование немедленного предоставления Филиппинам политической независимости от США.
В 1933 году движение было преобразовано в политическую партию, достаточно успешно выступившую на выборах 1934 года: они получили три места в Палате представителей, а один из членов движения даже стал губернатором провинции Мариндуке; одним из пунктов программы партии было обещание любой ценой добиться независимости Филиппин до конца 1935 года. В первые годы своего существования сакдалисты во многом следовали идеям ненасильственного сопротивления Махатмы Ганди (поэтому, в частности, первоначально отказывались от участия в политике), но к середине 1930-х годов стали склоняться к поднятию вооружённого восстания.
Восстание сакдалистов началось в ночь на 2 мая 1935 года, вооружённые отряды захватили здания городских администраций в 14 населённых пунктах Лусона. Восстание, однако, было очень плохо подготовлено и скоординировано, что позволило американским войскам разбить восставших уже к вечеру следующего дня. В ходе беспорядков погибло как минимум 100 человек, Бениньо Рамос бежал в Токио, партия сакдалистов после разгрома мятежа была запрещена. Положение филиппинских крестьян осталось без изменений, что привело ко множеству других восстаний в стране во второй половине 1930-х годов, хотя ни одно из них не достигло масштаба Сакадалистского.
Библиография
- Terami-Wada, Motoe (1988). «The Sakdal Movement». Philippine Studies 36 (2).
Напишите отзыв о статье "Восстание сакдалистов"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=wmgX9M_yETIC&pg=PA385&lpg=PA385&dq=sakdalista&source=bl&ots=kOK6FeVBsz&sig=-Y3MTb9R9sh2mc72bh2JQA6T8pg&hl=ru&sa=X&ei=uI8UVLexA6rXyQOl5ILIAg&ved=0CCAQ6AEwATgU#v=onepage&q=sakdalista&f=false Sakdalista // Historical Dictionary of the Philippines. Artemio R. Guillermo, 2012. P.385—386.]
Ссылки
- [www.britannica.com/EBchecked/topic/518660/Sakdal-Uprising Статья в Encyclopedia Britannica.]
Отрывок, характеризующий Восстание сакдалистов
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
