Ганджи-Даре
Поделись знанием:
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Координаты: 34°27′ с. ш. 48°07′ в. д. / 34.450° с. ш. 48.117° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=34.450&mlon=48.117&zoom=14 (O)] (Я)
Ганджи-Даре, перс. تپه گنج دره, букв. «долина сокровищ»,[1] — поселение эпохи неолита на территории Иранского Курдистана, к востоку от города Керманшах, в центральной части горного массива Загрос.[1]
Стоянка Ганджи-Даре была впервые открыта археологами в 1965 году. В 1960-70-е годы, вплоть до Иранской революции, её раскопки проводил канадский археолог Филип Смит.[1][2]
Остатки наиболее древнего поселения датируются около 10000 лет назад[3], (VIII-VII тыс. до н. э) и являются наиболее ранними свидетельствами одомашнивания козы в мире[4][5][6].
Находки распределены по 5 уровням обитания, от A (верхнего) до E[7]. Известна керамика (строительный кирпич, чаши, сосуды, фигурки животных). Захоронения умерших производились внутри поселения.
У неолитических обитателей Ганджи-Даре были обнаружены Y-хромосомные гаплогруппы CT, P1 (xQ, R1b1a2, R1a1a1b1a1b, R1a1a1b1a3a, R1a1a1b2a2a) (по другим данным R2a-Y3399 и pre-R2-M479[8]) и митохондриальные гаплогруппы X2[9], J1c10.
У обитательницы Ганджи-Даре, жившей в 1430—1485 годах (430±30 л. н.), была определена митохондриальная гаплогруппа U1a1[10].
Напишите отзыв о статье "Ганджи-Даре"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Smith, Philip E.L. [www.jstor.org/pss/124833 Architectural Innovation and Experimentation at Ganj Dareh, Iran], World Archaeology, Vol. 21, No. 3 (February, 1990), pp. 323—335
- ↑ Smith, Philip E.L., [www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/paleo_0153-9345_1974_num_2_1_4186 Ganj Dareh Tepe], Paleorient, Vol. 2, Issue 2-1, pp.207-09 (1974)
- ↑ Zeder, Melinda A. & Hesse, Brian. [anthropology.si.edu/archaeobio/Zeder&Hesse.2000.Science.pdf The Initial Domestication of Goats (Capra hircus) in the Zagros Mountains 10,000 Years Ago], Science 287, 2254 (2000)
- ↑ [discovermagazine.com/2000/jul/breakbone What’s Bred in the Bone], Discover, July 2000 («After investigating bone collections from ancient sites across the Middle East, she found a dearth of adult male goat bones—and an abundance of female and young male remains—from a 10,000-year-old settlement called Ganj Dareh, in Iran’s Zagros Mountains. This provides the earliest evidence of domesticated livestock, Zeder says.»)
- ↑ Harris, David R. (ed.) [books.google.com/books?id=zkteuesBwpQC&pg=PA251#v=onepage&q&f=false The origins and spread of agriculture and pastoralism in Eurasia], pp. 208, 249-52 (UCL Press 1996) (Reprint ISBN 978-1857285383)
- ↑ [www.mnh.si.edu/highlight/goats/ Natural History Highlight: Old Goats In Transition], National Museum of Natural History (July 2000)
- ↑ Yelon, A., et al. [www.mrs.org/s_mrs/bin.asp?CID=12064&DID=315556&DOC=FILE.PDF Thermal Analysis of Early Neolithic Pottery From Tepe Ganj Dareh, Iran], in Materials issues in art and archaeology III (1992)
- ↑ [genetiker.wordpress.com/2016/06/22/y-snp-calls-from-the-ancient-near-east/ Y-SNP calls from the ancient Near East]
- ↑ [www.nature.com/articles/srep31326 The genetics of an early Neolithic pastoralist from the Zagros, Iran. Scientific Reports 6, Article number: 31326 (2016).]
- ↑ [biorxiv.org/content/early/2016/06/16/059311 Iosif Lazaridis et al. The genetic structure of the world's first farmers, 2016.]
Литература
- Robert J. Wenke: «Patterns in Prehistory: Humankind’s first three million years» (1990)
Ссылки
- [www.mnh.si.edu/highlight/goats/ Natural History Highlight: Old Goats In Transition], National Museum of Natural History (July 2000)
Отрывок, характеризующий Ганджи-Даре
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
