Гарви, Пётр Абрамович

Пётр Абрамович Гарви (наст. фамилия — Бронштейн; 1881 Одесса — 1944) — российский политический деятель.

Биография

Участвовал в революционном движении Одессы, Киева, Москвы. Чл. РСДРП с 1900 года. В 1902 году был арестован и сослан в Сибирь. Уехал за рубеж. В 1905 году вернулся в Россию. Участник революционных событий 1905-07 гг., профсоюзный деятель, чл. Петербургского комитета РСДРП, канд. в чл. ЦК, меньшевик.

После Февральской революции работает в редакции «Рабочей газеты», с августа 1917 года член ЦК РСДРП, оборонец. После Октябрьской революции вышел из ЦК в знак протеста против договора с большевиками о создании коалиционного правительства. С 1918 года жил в Одессе, редактор газеты «Южный рабочий». В эмиграции с 1922 года.

Жена — Софья Самойловна Гарви (Бронштейн, урождённая Фихман; 1881—1958) — журналистка, социал-демократ.

Сочинения

• Профессиональные союзы, П., 1917 (под псевд. Ю. Чацкий);
• Капитал против труда, Харьков, 1919 (под псевд. Ю. Чацкий);
• Закат большевизма: десять лет диктатуры. 1928;
• Воспоминания социал-демократа, Нью-Йорк, 1946;
• Революционные силуэты, Нью-Йорк, 1962;
• Записки социал-демократа. Newtonwille, MA. 1982.

Ссылки

• web.archive.org/web/20070624195918/hronos.km.ru/biograf/garvi.html

Отрывок, характеризующий Гарви, Пётр Абрамович

Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.