Голоса Чернобыля
Поделись знанием:
К:Фильмы 2016 года
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
| Голоса Чернобыля | |
| La supplication | |
 Международный постер | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Джинн Гейбен |
| Автор сценария |
Пол Крачтен |
| В главных ролях |
Динара Друкарова |
| Оператор |
Ежи Палач |
| Композитор |
Андре Мергенталер |
| Кинокомпания |
Red Lion Sarl |
| Длительность |
85 мин |
| Бюджет |
€1 000 000 |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Голоса Чернобыля» (фр. La supplication) — международно-спродюсированный драматический фильм, снятый Полом Крачтеном по книге «Чернобыльская молитва» Светланы Алексиевич[1]. Мировая премьера ленты состоялась 24 января 2016 года на Триестском кинофестивале. Фильм рассказывает истории свидетелей Чернобыльской катастрофы: учёных, ликвидаторов, журналистов, учителей и простых жителей.
Фильм был выдвинут Люксембургом на премию «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке[2].
Содержание
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Динара Друкарова | Валентина Тимофеевна |
| Игорь Бершадский | |
| Мария Бондаренко | |
| Андрей Чаюк | |
| Галина Корнеева | |
| Наталия Ковальчук |
Признание
| Награды и номинации фильма «Голоса Чернобыля» | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Год | Кинопремия / Кинофестиваль | Категория / Награда | Номинант | Результат | |
| 2016 | Миннеаполисский/Сент-Польский международный кинофестиваль | Лучший документальный фильм | «Голоса Чернобыля» | Победа | |
См. также
Напишите отзыв о статье "Голоса Чернобыля"
Примечания
- ↑ [litgazeta.com.ua/news/u-svit-vyjshov-film-pro-chornobyl-znyatyj-za-knygoyu-svitlany-aleksiyevych/ У світ вийшов фільм про Чорнобиль, знятий за книгою Світлани Алексієвич] (укр.). «Українська літературна газета» (7 апреля 2016). Проверено 18 сентября 2016. [web.archive.org/web/20160917125210/litgazeta.com.ua/news/u-svit-vyjshov-film-pro-chornobyl-znyatyj-za-knygoyu-svitlany-aleksiyevych/ Архивировано из первоисточника 17 сентября 2016].
- ↑ Elsa Keslassy. [variety.com/2016/film/global/voices-from-chernobyl-to-represent-luxembourg-in-foreign-language-oscar-race-1201860398/ ‘Voices From Chernobyl’ to Represent Luxembourg in Foreign-Language Oscar Race] (англ.). Variety (14 September 2016). Проверено 18 сентября 2016. [web.archive.org/web/20160917111641/variety.com/2016/film/global/voices-from-chernobyl-to-represent-luxembourg-in-foreign-language-oscar-race-1201860398/ Архивировано из первоисточника 17 сентября 2016].
Ссылки
- «Голоса Чернобыля» (англ.) на сайте Internet Movie Database.
Отрывок, характеризующий Голоса Чернобыля
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
