Грито де Ларес

Грито де Ларес (исп. Grito de Lares, в пер. Крик Лареса) — восстание против испанского колониального господства на острове Пуэрто-Рико, происшедшее 23 сентября 1868 года в городе Ларес.

Предыстория

С середины XIX века на Пуэрто-Рико усилился политический и экономический гнёт Испании. Многие сторонники независимости острова и деятели, требовавшие проведения либеральных реформ, были арестованы и отправлены в эмиграцию. На Пуэрто-Рико увеличивались налоги и тарифы, в средствах от которых нуждалась Испания для ведения войны по возвращению под свою власть Доминиканской Республики. В связи с этим на Пуэрто-Рико росло возмущение населения, и сторонники независимости острова начали планировать вооружённое восстание.

Восстание

6 января 1868 года находившиеся в изгнании в Доминиканской Республике Рамон Эметерио Бетансес и Сегундо Рауль Белвис создают революционную группу под названием Революционный комитет Пуэрто-Рико (Comité Revolucionario de Puerto Rico). Бетансес составлял прокламации, призывавшие пуэрториканцев сбросить колониальное ярмо; эти листовки широко распространялись по острову и способствовали организации на местах мелких групп патриотов. В том же году известная пуэрто-риканская поэтесса Лола Родригес де Тио пишет новый, революционный текст на известную национальную мелодию (ныне — национальный гимн Пуэрто-Рико) La Borinqueña. В создаваемые подпольные группы входили люди разного имущественного и социального положения — помещики, торговцы, крестьяне и рабы, как правило креолы по происхождению. Начало восстания ускорил разразившийся в Испании и её колониях экономический кризис. Центром волнений стал горный регион на западе острова.

Первоначально восстание должно было начаться 29 сентября в городе Камуй. Однако в ночь на 19 сентября капитан испанских войск Хуан Кастаньон случайно подслушал разговор двух заговорщиков, обсуждавших план действий — что испанский гарнизон должен был быть выведен из строя, так как восставшие собирались отравить их хлебные запасы, а затем захватить при помощи местных рабочих власть в городе. В случае необходимости восставшим должен был оказать помощь примкнувший к восстанию военный корабль «Телеграф» и 3.000 вооружённых сторонников. Узнав обо всём, испанские власти арестовали руководство революционной ячейки в Камуе.

После того, как первоначальный план провалился, революционеры приняли решение поднять восстание 24 сентября в Ларесе. В этот день от 400 до 600 (по другим данным — около 1.000) заговорщиков собрались на окраине этого города. Ночью они заняли Ларес, разгромили лавки и дома испанцев, живших в городе и заняли ратушу. Арестовав находившихся в городе испанских купцов и чиновников, восставшие в местной церкви в 02:00 провозгласили создание независимой республики Пуэрто-Рико, с президентом Франсиско Рамиресом Мединой во главе. Все рабы, примкнувшие к революции, были объявлены свободными.

Выступив из города, вооружённые отряды восставших направились к соседнему городу Сан-Себастьян, однако возле этого города встретили серьёзное сопротивление испанского гарнизона. Понеся большие потери, мятежники вынуждены были отступить обратно в Ларес. По приказу испанского губернатора Пуэрто-Рико, Хулиана Павии город был окружён испанскими войсками, которые быстро подавили там сопротивление восставших.

После окончания боевых действий было арестовано около 475 мятежников, в том числе Мануэль Рохас и будущий командующий кубинской освободительной армией Хуан Руис Ривера. 17 ноября 1868 года решением военного трибунала, все арестованные заговорщики были приговорены к смертой казни. Однако, чтобы разрядить напряжённое политическое положение на острове, губернатор Хосе Лауреано Санс объявил в 1869 году всеобщую амнистию.

Несмотря на то, что восстание 1868 года потерпело поражение, испанские власти были вынуждены предоставить Пуэрто-Рико больше внутренней автономии. Сам же город Ларес считается вплоть до наших дней колыбелью пуэрто-риканского национализма.

Национальный праздник

После поражения революции и до 1899 года испанцами запрещалось как-либо отмечать события 23 сентября 1868 года в Ларесе. После установления на острове власти США, этот день также длительное время пребывал в забвении. Лишь в конце 1920-х годов члены националистических партий и организаций Пуэрто-Рико стали отмечать в Ларесе торжества в память о восстании. Позднее здесь начали проводиться масштабные мероприятия, фестивали с гуляниями, национальными танцами. В 1969 году, к столетию восстания, губернатор Пуэрто-Рико Луис А.Ферре объявил 23 сентября национальным праздником.

Галерея

Руководители восстания «Грио де Ларес»:

• Ramon Emeterio Betances.jpg

  Рамон Эметерио Бетансес

• Segundo Ruiz Belvis.jpg

  Сегундо Руис Белвис

• Lola Rodriguez de Tio.jpg

  Лола Родригес де Тио

• Francisco Ramirez Medina.jpg

  Франсиско Рамирес Медина

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Грито де Ларес

Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.