Данилович, Ян Николай
| Ян Николай Данилович (польск. Jan Mikołaj Daniłowicz) <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1632 — 1650 | |||
| Предшественник: | Ермолай Лигежа | ||
| Преемник: | Богуслав Лещинский | ||
| Рождение: | 1607 Вильно | ||
| Смерть: | 6 января 1650 | ||
| Род: | Даниловичи | ||
| Отец: | Николай Данилович | ||
| Мать: | Катаржина Тарло | ||
| Супруга: | 1) Эльжбета Опалинскачя
2) София Тенчинская | ||
| Дети: | бездетен | ||
Ян Николай Данилович (польск. Jan Mikołaj Daniłowicz; 1607 — 6 января 1650) — государственный и военный деятель Речи Посполитой, подстолий великий коронный (1620), подскарбий надворный коронный (1627—1632), подскарбий великий коронный (1632—1650), жупник краковский (1640—1642), староста хелмский, пшемысльский, самборский, червоногородский, корсуньский, чигиринский, ростоцкий, кольский, ратненский, долинский и др.
Биография
Представитель польско-украинского дворянского рода Даниловичей герба «Сас». Младший сын подскарбия великого литовского Николая Даниловича и Елены Уханской.
В 1620 году Ян Николай Данилович стал подсотлием великим коронным, в 1627 году подскарбием надворным коронным и в 1632 году подскарбием великим коронным. Ян Николай был умелым администратором, его ценили за способность наполнять коронную казну для финансирования войн со Швецией и Московским царством. Был богатейшим польским магнатом своего времени. Много жертвовал католической церкви, был основателем многих костёлов и монастырей.
Был женат на Эльжбете Опалинской (1608—1633), дочери коронного надворного маршалка Лукаша Опалинского (1581—1654) и Анны Пилецкой (1572—1631). Брак был неудачным. В 1632 году между супругами произошёл разрыв, а в 5 мая 1633 года Эльжбета умерла от болезни. Вторая жена с 1638 года — София Тенчинская (ум. 1654), дочь воеводы любельского Габриэля Тенчинского (1572—1617) и Эльжбеты Радзивилл.
Ян Николай умер бездетным[1].
Напишите отзыв о статье "Данилович, Ян Николай"
Примечания
- ↑ «Opis historyczny parafii i miasta Staszów do 1918 r.», Staszów, 1990, Parafia Rzymsko-Katolicka. (польск.)
Литература
- Kazimierz Lepszy, Jan Mikołaj Daniłowicz, w: Polski Słownik Biograficzny, Kraków 1938, t. IV, s. 414—415. (польск.)
Отрывок, характеризующий Данилович, Ян Николай
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
