Джерма

Джерма (зарма, зерма) — этническая группа (подгруппа, относящаяся к этносу сонгай), проживающая в Буркина-Фасо в Джибо, Аирбинда и Дори (Djibo, Airbinda, Dori) и в Нигере в области Досо. Небольшие по численности группы живут на северо-западе Нигерии, севере Ганы и в Кот-д'Ивуаре. Джерма составляет большинство населения Ниамея. Говорят на языке Зарма.

Традиционная культура

Традиционным занятием является земледелие. Джерма исповедуют ислам маликитского толка.

Подгруппы

Джерма разделены несколько групп, по принципу кланового родства: калле, голле, кадо, куртей и логас.

История

Изначальной территорией проживания джерма была область вокруг озера Дебу в Мали, откуда во время существования Сонгайской империи они расселились в другие области. В XVIII веке джерма расселились в на территории юго-востока Нигера, где их начали теснить соседние народы (туареги на севере и фульбе на юге). Глава клана тагури джермакой (титул) Абубакар основал Досо около 1750 г. В 1820-х гг. Досо сумело отразить экспансию Сокото. Однако позже (1849—1856 гг.) оказалось в даннической зависимости от эмира Гандо. В этот период большинство населения было исламизировано. Расцвета Досо достигло при джермакое Коссо (1856—1865) В XIX веке джерма активно заселяли новые области в Западной Африке, однако французская экспансия остановила их в ныне существующих границах. В колониальный период французы наладили контакт первыми из народов Нигера. Джерма содействовали французам в подавлении восстаний.

Литература

• James S. Olson. The Peoples of Africa: An Ethnohistorical Dictionary //Westport, CT.: Greenwood Press, 1996.

Отрывок, характеризующий Джерма

Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.