Дзюба, Сергей Викторович

Дзюба Сергей Викторович
Место рождения:	г. Пирятин, Полтавская область, УССР
Род деятельности:	прозаик, журналист, переводчик

Сергей Викторович Дзюба (укр. Сергій Вікторович Дзюба) (20 сентября 1964 года, г. Пирятин Полтавской области) — украинский писатель и журналист, редактор, издатель, переводчик. Общественный деятель, президент Международной Академии литературы и искусства Украины. Автор более 60-ти книг. Член Национального союза писателей Украины, член зарубежных академий. Лауреат международных и национальных литературных премий.

Биография

Родился в семье рабочих. Служил в советской армии (1984—1986), окончил факультет журналистики Киевского государственного университета им. Т. Г. Шевченко (1982—1989).

С 1989 года работает в Чернигове: корреспондентом областной молодежной газеты «Гарт» (1989—1992), главным редактором частной «Нашей газеты» (1992—1993), заместителем главного редактора газеты «Черниговские ведомости» (1993—1999), собкором газеты «Молодёжь Украины» (1993—1999), собкором радио «Свобода» (1997—1999), председателем совета общественной организации «Черниговский медиа-клуб» (1998—1999), заведующим отделом издания облгосадминистрации «Черниговский вестник» (1999—2000), редактором информагентства «Медиа-пространство» (2000—2002), руководителем пресс-службы областного управления культуры (2002—2004), директором издательства «Черниговские обереги» (2001—2005), руководителем черниговского корпункта журнала «Украина» (2009), заведующим редакцией радио ТРА «Новый Чернигов» (2005—2011). Сейчас — заместитель главного редактора Черниговской областной газеты «Деснянская правда» (с 2016 года). Майор запаса.

Журналист

Темы его журналистских публикаций: удивительные люди, невероятные истории, происходящие реально; очерки об украинских миротворцах и соотечественниках, воевавших в советские времена в Афганистане, Египте, Вьетнаме и других странах; а ещё — приключения, путешествия, экстрим, мистика, детективные истории, культура, искусство, литература, спорт… Материалы о выдающихся украинцах печатались в газетах «Молодёжь Украины» и «Город». В эфире звучит 36 радиопьес Сергея Дзюбы, где он — драматург, режиссёр-постановщик и один из актёров.

Поэт и прозаик

Автор 63-х книжек: сборников поэзии «Когда-то я напишу последнее стихотворение» (К., 1995), «Солнце пахнет снегом и яблоками» (К., 1997), «В июле наших лет» (Нежин, 2006); книг пародий «Любовь с троллейбусом» (Нежин, 2003), «Зима такая маленькая, как японка» (Нежин, 2004), «Каждой женщине хочется… на Марс» (Нежин, 2005); романов-сказок «Кракатунчик — кленовый бог» (Чернигов, 1999), «Гопки для Кракатунчика» (Чернигов, 2003), «Вышла душа на личико. Новые приключения Кракатунчика и его друзей» (Луцк, 2007); сборников публицистики с радиоверсиями «Папа в декретном отпуске» (Нежин, 2007), «Как я был агентом ЦРУ» (Нежин, 2008), «Ловец снов» (Чернигов, 2009), «Заминированный рай» (Чернигов, 2009), «Заяц, русалка и пулемёт» (Чернигов, 2010), «Короли и „капуста“. Невероятные приключения украинца Павлюка» (Чернигов, 2011), «Жизнь между пулями» (Чернигов, 2011), «Любимец неба» (на украинском и русском языках, Чернигов, 2011); книги прозы и публицистики «Троянцы» (Чернигов, 2012), сборника рецензий «Неожиданные встречи продлевают жизнь» (Черновцы, 2013); документального романа «Судьба Человека. Николай Дейкун» (Чернигов, 2014). В соавторстве с Ириной Кулаковской написал роман-сериал для детей «Потягуськи» (книги — на украинском и русском языках, радиокнижка — Луцк, 2008; Канада, Торонто, 2016). Соавтор энциклопедического справочника «Черниговщина» (Чернигов, 2003, 2-е изд. — Чернигов, 2004). В 2013 году в Польше вышла книга стихов Сергея и Татьяны Дзюбы «Разговор мужчины и женщины» на польском и украинском языках (переводчики Роксана Кжеминская, Марианна Хлопек-Лабо и Анна Тылютка; художница Ядвига Квятковская; Люблин). В 2014 году в США издана книга Сергея и Татьяны Дзюбы «Избранные стихотворения» на английском и украинском языках (переводчики Люба Гавур и Богдан Бойчук, Нью-Йорк); а в Казахстане, в Алматы, вышла поэтическая книга Сергея и Татьяны Дзюбы «Последнее кочевье любви» на казахском и русском языках (на казахский язык перевёл Ауэзхан Кодар, а на русский — Владимир Ильин). В этом же году в Великобритании напечатали книжку Сергея Дзюбы «Стихи для Тани» (переводчик Алекс Врубель, Лондон). А в 2015 году в Лондоне вышло её второе издание на пяти языках: английском, украинском, русском, польском и сербском. Также в 2015-м изданы книги Сергея и Татьяны Дзюбы «На серебристой ладони вечности» (на болгарском и украинском языках, переводчик Димитр Христов, редактор и консультант Анна Багряна, рецензент Боян Ангелов; София, Болгария, «Богианна»), «Яблоки из небесного сада» (на туркменском и украинском языках, переводчик Ак Вельсапар; Стокгольм, Швеция, «ГУН»; Киев, «Украинский приоритет»), «Стихотворения на 60-ти языках мира» в четырёх томах (Торонто, Канада, «Новый мир»).

Все книги Сергея Дзюбы посвящены его супруге — Татьяне Дзюбе — писателю, журналисту, учёному, доктору наук из социальных коммуникаций, профессору (закончила докторантуру Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко, аспирантуру Института литературы имени Тараса Шевченко Национальной Академии Наук Украины и факультет журналистики Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко). По мнению специалистов, это — единственный такой случай в истории мировой литературы. Вместе с заслуженным артистом Украины, композитором Николаем Збарацким написал цикл песен «Здравствуйте, родные!».

Композитор песен на стихи Александра Блока, Бориса Пастернака, Татьяны Дзюбы, Александра Кабанова, Романа Скибы, Юрия Бедрика, а также других украинских и зарубежных поэтов.

Сергей Дзюба представлен в хрестоматии «Украинская литература для детей» (Киев: Академия, 2011; составитель Оксана Гарачковская; 800 c.), которую Министерство образования Украины рекомендовало для изучения в школах, колледжах и университетах Украины.

Составитель сборников

Составитель антологий современной украинской поэзии «Пастухи цветов» (Чернигов, 1999), «Станция Чернигов» (Львов, 2002), «Под небом Полесья» (Чернигов, 2003), антологии современной украинской прозы «Черниговский путь» (Чернигов, 2004); составитель, издатель сборников поэзии, прозы, литературной критики молодых писателей «Кофе для ангелов» (Чернигов, 2002) и «Кофе для ангелов. Выпуск второй» (Чернигов, 2004); соавтор сборника «Отель на углу параллелей» (Чернигов, 1991: Вып. 1, серия «СКИФ»: спецслужбы, криминал, история, фантастика), составитель, соавтор и издатель сборников «Настя Каменская с улицы Вишнёвой» (Чернигов, 1991: Вып. 2, серия «СКИФ»), «Друг мой, палач» (Чернигов, 2003: Вып. 3, серия «СКИФ») и «Брачные игры спецслужб» (Чернигов, 2003: Вып. 4).

Известность за рубежом

Поэзии Сергея Дзюбы переведены на 61 язык мира: русский (Владимир Ильин, Игорь Павлюк), английский (Богдан Бойчук, Люба Гавур), немецкий (Бенедикт Дирлих, Вера Вовк), португальский (Вера Вовк), французский (Дмитрий Чистяк, Всеволод Ткаченко), испанский (Сергей Борщевский), итальянский (Надежда Трускавецкая), греческий (Фотини Папарига), турецкий (Ирина Прушковская), шведский (Сохраб Рахими), норвежский (Дагфинн Фолдьёй), финский (Ээро Балк), японский (Хироси Катаока, Наталия Бортник), китайский (Ярослав Щербаков), корейский (Виктория Жила), вьетнамский (Татьяна Чан), персидский (Надежда Вишневская), арабский (Абдельваххаб Аззави, Кацярына Панасюк), иврит (Шауль Резник, Адиф Экрони), бенгальский (Ашыс Санйал), чешский (Рита Киндлерова; Милан Грабал и Пётр Калина), словацкий (Иван Яцканин), сербский (Ристо Василевски, Юрко Позаяк), хорватский (Юрко Позаяк), болгарский (Димитр Христов), венгерский и румынский (Томаш Вашут), албанский (Етон Келменди), польский (Войцех Пестка, Алекс Врубель, Роксана Кжеминська, Анна Тылютка, Марианна Хлопек-Лабо), македонский и эсперанто(Вера Чёрный-Мешкова), боснийский (Сеида Беганович), словенский (Бистрица Мыркуловська), грузинский (Рауль Чилачава), армянский (Гурген Баренц, Наира Давоян), азербайджанский (Ферхад Туранлы), туркменский (Ак Вельсапар), казахский (Ауэзхан Кодар), узбекский (Азам Рахим Абдуразаков), белорусский (Лилия Бондаревич), таджикский (Шохин Самади), удмуртский (Пётр Захаров), чувашский (Лидия Филиппова), ромский (цыганский) (Пётр Главацкий), крымскотатарский (Сейран Сулейман), гагаузский (Пётр Чеботарь, Федора Арнаут), латышский (Имант Аузинь), литовский (Инга Крукаускене), эстонский (Аарэ Пабер), бамбара — африканский язык Мали (Ба Амаду), башкирский и татарский (Марсель Салимов), верхнелужицкий (Бенедикт Дирлих), индонезийский (Михаил Павлюк, Алфавзия Нуррахми), нидерландский (Эдвард Коол), нижнелужицкий (Доротея Шолчина), латынь (Валентина Миронова), датский (Иван Нестер Нельсон), языки народов Крайнего Севера: эвенский (Андрей Кривошапкин), якутский (Иван Мигалкин), юкагирский (Николай Курилов).

Произведения Сергея Дзюбы опубликованы в газетах и журналах 37-ми стран: Украины, Российской Федерации (России, Башкортостана, Удмуртии, Татарстана, Республики Саха, Чувашии), США, Франции, Италии, Канады, Германии, Австралии, Швеции, Бразилии, Японии, Китая, Чехии, Словакии, Болгарии, Польши, Сербии, Македонии, Израиля, Эстонии, Литвы, Грузии, Армении, Молдовы, Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Белоруссии, Хорватии, Сирии и др; а также вышли в антологиях украинской поэзии: «Videira / Лоза» (составитель, переводчик Вера Вовк; Бразилия, Рио-де-Жанейро, 2009; на украинском и португальском языках); «Туманы» (составитель, переводчик Адиф Экрони; Израиль, 2005; иврит); «Солнечные кларнеты» (составитель, переводчик Дмитрий Чистяк; Франция, Париж, 2013, 2-е изд. — 2014; на французском языке); «Сто украинских поэтов» (составитель, переводчик Рауль Чилачава; Грузия, Тбилиси, 2014; на грузинском языке); международном украинско-эстонском поэтическом проекте «Красная книга Украины» (Киев-Таллинн, 2009, 2-е изд. — 2010; на украинском, английском и эстонском языках). Также на русский язык переведены его сказочная трилогия о Кракатунчике «Вышла душа на личико», роман-сериал «Потягуськи» (в соавторстве с Ириной Кулаковской — Луцк, 2008; Канада, Торонто, 2016) и документальная повесть «Любимец неба» (о судьбе легендарного украинского лётчика, дважды Героя Александра Молодчего — Чернигов, 2011).

Произведения Сергея Дзюбы прочитали более четырёх миллионов человек по всему миру.

Переводчик

Переводит с белорусского на украинский язык. Перевёл (вместе с Татьяной Дзюбой), составил и издал книги белорусской писательницы Лилии Бондаревич (Черненко) «Женщина, кое о чем знающая» (Чернигов, 2000), «Ведьма из будущего» (Чернигов, 2002), «На берегах любви» (Чернигов, 2004) и «Мы все — путники» (Чернигов, 2009). Вместе с гражданкой Италии Людмилой Шутько перевёл и составил книги сказок для детей «Закон радости» (2013) и «Общежитие в лесу» (2015) — на украинском и итальянском языках. Перевёл на украинский язык книги прозы известного шведского писателя Ак Вельсапара «Изумрудный берег» (2014) и «Месть рода Лисицы» (2015). Перевёл произведения современных иранских поэтов из Швеции Сохраба Рахими и Азиты Кагреман (вместе с Надеждой Вишневской), болгарских поэтов Пейо Яворова и Элки Няголовой, казахских писателей Ауэзхана Кодара и Галимкаира Мутанова, классика современной латышской литературы Иманта Аузиня, узбекского поэта Азама Рахима, удмуртских писателей Петра Захарова и Ларисы Ореховой, армянского поэта Гургена Баренца и его супруги — литературоведа Сусанны Ованесян, башкирского сатирика Марселя Салимова, русских поэтов Ивана Жданова и Владимира Фёдорова, классика эвенской литературы Андрея Кривошапкина, якутского писателя Ивана Мигалкина, юкагирского поэта Николая Курилова, канадских прозаиков Алёны Жуковой и Михаила Спивака, польского поэта и автора песен из Великобритании Алекса Врубеля, классиков верхнелужицкой литературы Йозефа Новака и Яна Смолера, арабского писателя из Сирии Абдельваххаба Аззави, чешского поэта Милана Грабала, писателя и музыканта из Германия Дмитрия Драгилёва, казахского поэта Нурлана Джилкишиева, поэта и художника из Черногории Игоря Ремса.

Общественная деятельность

Член Национального союза писателей Украины (с 1996). Член зарубежных академий: с 2014 года — Славянской Академии литературы и искусства (Варна, Болгария), Международной литературной Академии (наук и искусства) «Македония Презент» (Скопье, Республика Македония), Международной Академии литературы и искусств Удмуртии; с 2015-го — Международной Медитеранской Академии имени братьев Миладиновых (Струга, Республика Македония); с 2016-го - Международной Академии литературы и искусств Румынии (Бухарест). Почётный профессор Луцкого института развития человека Университета «Украина» (2010).

Президент Международной академии литературы и искусства Украины (с 1 ноября 2014), объединяющей известных писателей, переводчиков, учёных, журналистов и общественных деятелей из 52-х стран. Президент международной общественной организации «Черниговский интеллектуальный центр» (с 2000, объединяет 142 украинских и зарубежных писателей, переводчиков, учёных и журналистов; проводит творческие встречи, презентации, конференции, «круглые столы», организовывает выставки, занимается журналистской, литературной, научной, просветительской, правозащитной, издательской деятельностью). Председатель Черниговской городской организации Национального союза журналистов Украины (с 2007). Руководитель Школы молодого журналиста и Черниговской областной литературной студии (с 1993). Председатель Комитета по награждению Международной литературной премией имени Николая Гоголя «Триумф» (с 2004). Председатель жюри ежегодных областных конкурсов для детей и молодёжи — литературного и журналистского (с 1999).

Награды

Лауреат международных, национальных премий и конкурсов: имени М. Коцюбинского (1998), Н. Гоголя («Триумф») (1999), В. Стуса (1999), Д. Нитченко (Украина-Австралия) (2000), И. Кошеливца (Мюнхен, Германия) (2003), Г. Сковороды («Сад божественных песен») (2005, 2011), В. Черновола (премия Государственного комитета телевидения и радиовещания Украины за лучшую публицистическую работу года) (2010), Н. Лукаша (национальный конкурс юмора и сатиры «Шпигачки»)(2010), П. Кулиша (2011, 2013), Л. Глибова (2012), Панаса Мирного (2014), преподобного Паисия Величковского (премия Украинской православной церкви Киевского патриархата, 2014), О. Стороженко (2015), «Возродим позабытый жанр» (национальный конкурс современной радиопьесы) (2010), «Золотой тризуб» (национальный конкурс патриотической поэзии) (2011), «Смолоскип» (1994), «Гранослов» (1995), «Рукомесло» (первые места в поэзии и прозе) (2003) и др. Неоднократно признавался «Журналистом года» (1999, 2006, 2010)и «Издателем года» (2001—2005), был «Волонтёром года» (2000), победителем Черниговского областного конкурса «Лучшая книга года» (с 1999-го, более тридцати раз).

В 2014 году стал лауреатом Малой Нобелевской премии — Международной литературной премии имени Людвига Нобеля «Будон» (Удмуртия), а также международных литературных наград — «Золотой перстень» (Македония), Синдиката болгарских учителей «Победа» (Болгария, Международный фестиваль поэзии «Славянска прегръдка») и «Золотой асык» (Казахстан); победитель международного фестиваля поэзии в Лондоне (Великобритания); награждён почётной грамотой Союза болгарских писателей и нагрудным знаком «Золотой Пегас» за выдающуюся литературную и переводческую деятельность, а также пропаганду болгарской литературы в Украине и мире.

В 2015-м — лауреат Международной литературной премии имени Эрнеста Хемингуэя (Канада) ― за укрепление творческих связей между народами, лауреат XXXVII-го Международного фестиваля поэзии и верхнелужицкой культуры (Германия, Баутцен-Дрезден-Берлин), победитель Международного литературного конкурса произведений для детей (Канада).

В 2016 году - лауреат Международного литературного конкурса «Чеканное слово Бабеля» (Канада), посвящённого 125-летию со дня рождения выдающегося писателя Исаака Бабеля; лауреат XXXVIII-го Международного фестиваля поэзии и верхнелужицкой культуры (Баутцен, Германия). Лауреат Международной литературной премии имени Вениамина Блаженного (Беларусь). Лауреат Международной литерной премии имени Юзефа Лободовского (Польша). Лауреат Международного литературного конкурса имени де Ришелье (г. Одесса, более 200 писателей из 20-ти стран): высшая награда – «Бриллиантовый Дюк» в двух номинациях – «Поэзия» и «Литературные Олимпийские игры» (литературное многоборье, в котором впервые участвовали писатели, работающие в разных жанрах) – С. Дзюба стал первым Олимпийским чемпионом по литературе.

Награждён орденом «За розбудову України» («За развитие Украины», 2016), медалью Министерства обороны Украины «За содействие Вооружённым Силам Украины» (2009), юбилейной медалю Украинского фонда культуры «За верность заветам Кобзаря» (к 200-летию со дня рождения Тараса Шевченко, за подписью выдающегося украинского Поэта Бориса Олийныка, 2014), медалями Ивана Мазепы, Богдана Хмельницкого, «За возрождение Украины» (2016); почётными грамотами: Кабинета министров Украины (2004), Черниговского областного совета (2008), Черниговской облгосадминистрации (2004, 2015), Черниговского городского совета (неоднократно); министерств Украины: культуры и искусств; обороны (неоднократно); семьи и молодёжи (дважды); а также почётными грамотами Союза писателей Белоруссии (2010), Национального союза писателей Украины и Национального союза журналистов Украины (20 сентября 2014 года), наградами Украинского союза ветеранов Афганистана: медалями «30 лет со дня ввода войск в Афганистан» — за публикации и радиопередачи на афганскую тематику (2015) и «20 лет со дня вывода войск из Афганистана» — за книжки «Заминированный рай» и «Жизнь между пулями» (награда 2016-го года). Победитель Спартакиады журналистов-спортсменов.

Литература

• Харчук Р. Для спасения самого себя // Дзюба С. Когда-то я напишу последнее стихотворение. — К.: Смолоскип, 1995. — С. 117—120.
• Слапчук В. Любовь длиннее жизни // Слапчук В. Полёт механической кукушки над собственным гнездом. — Луцк, 2001. — С. 31-33.
• Коваль В. Пародия как эпицентр литпроцесса // Дзюба С. Любовь с троллейбусом. — Нежин: Аспект-Полиграф, 2003. — С. 73-77.
• Вербич В. Слеза Фаэтона, настоянная на мелодиях звёзд // Литературная Украина. — 2003. — № 40. — С. 7.
• Гранич Н. Гопки для Кракатунчика // Гранич Н. Бессмертные лики слов. — Луцк, 2003. — С. 50-51.
• Слапчук В. Бронепоезд современного литпроцесса // Сучасність. — 20003. — № 11. — С. 151—155.
• Слапчук В. Опасная профессия // Зима такая маленькая, как японка. — Нежин: Аспект-Полиграф, 2004. — С. 75-77.
• Сергей Викторович Дзюба: Рекомендованный библиографический показчик / Черниговский лит. музей М. М. Коцюбинского; предисловие В. Коваля. — Чернигов: Черниговские обереги, 2005. — 56 с.
• Коваль В. Сергей Дзюба: «Живу по принципу: пусть будет хорошо мне и… всем остальным» // Дзюба С. Каждой женщине хочется… на Марс. — Нежин: Аспект-Полиграф, 2005. — С. 149—159.
• Слапчук В. Дзюба Сергей Викторович // Энциклопедия современной Украины. — К.: Национальная академия наук Украины, 2007. — Т. 7. — С. 556.
• Коваль В. Наш ответ Гарри Поттеру // Дзюба С. Вышла душа на личико. — Луцк: Твердыня, 2007. — С. 390—393.
• Баран Е. Сергей Дзюба: «Литпроцесс у меня, в основном, ассоциируется со словом „сучий“…» // Дзюба С. Как я был агентом ЦРУ. — Чернигов: Черниговские обереги, 2008. — С. 228—236.
• Буряченко В. История, которой мы имеем право гордиться // Дзюба С. Заминированный рай. — Чернигов: Черниговские обереги, 2009. — С. 4-6.
• Бондаревич (Черненко) Л. Гопки для детей и взрослых // Бондаревич (Черненко) Л. Мы все — попутчики / перевод с белорусского С. Дзюбы, Т. Дзюбы, предисловие С. Дзюбы. — Чернигов: Черниговские обереги, 2009. — С. 21-24.
• Леус В. Ирония судьбы по-черниговски, или Волшебный экстрим от Сергея Дзюбы // Дзюба С. Короли и «капуста». Невероятные приключения украинца Павлюка. — Чернигов: Издатель Лозовой В. М., 2011. — С. 413—417.
• Стусенко А. Нарушитель спокойствия о Ловце снов // Дзюба С. Короли и «капуста». Невероятные приключения украинца Павлюка. — Чернигов: Издатель Лозовой В. М., 2011. — С. 417—420 и др.

Ссылки

• [ukrainka.org.ua/serhiy-dzyuba Сергей Дзюба — гость портала] (укр.). Творческий художественный веб-портал «Женщина–УКРАИНКА». Проверено 2015-16-12.
• [bukvoid.com.ua/info/writers/Dzyuba_Sergiy.html Информация о писателе на сайте «Буквоїд»]
• [librarys.at.ua/load/knigi_chernigivskikh_avtoriv/3 Книги Сергея Дзюбы — на сайте черниговских библиотек]
• [bukvoid.com.ua/events/culture/2012/06/21/152200.html Стихи Сергея и Татьяны Дзюбы переведены и напечатаны в 23 странах]
• [bukvoid.com.ua/reviews/books/2012/06/27/084800.html Рецензия С. Дзюбы на книгу болгарского поэта Димитра Христова «Без границ»]
• [siver-info.com/news/2012-02-20-5348 Рецензия С. Дзюбы на книгу Петра Кралюка «Римейк»]
• [bukvoid.com.ua/reviews/books/2012/02/17/084500.html Рецензия С. Дзюбы на книгу Василия Лизанчука «Журналистское мастерство»]
• [litakcent.com/2009/06/28/porushnyk-spokoju-pro-lovcja-sniv/ Рецензия Александра Стусенко на книгу Сергея Дзюбы «Ловец снов»]

Отрывок, характеризующий Дзюба, Сергей Викторович

Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]