Диаментовский, Вацлав

Вацлав Диаментовский
польск. Wacław Dyamentowski
Герб Дрыя
Дата рождения:	около 1532
Подданство:	Польское королевство
Дата смерти:	1612(1612)

Вацлав Диаментовский (польск. Wacław Dyamentowski; около 1532—1612) — польский шляхтич, средневековый хронист, писатель.

Биография

Данных о ранних годах жизни Диаментовского сохранилось мало. Известно, что он был представителем старого, хотя и небогатого рода Мутинув герба Дрыя, которые только в первой половине XVI века стали пользоваться фамилией Диаментовские. Родовым гнездом их было сельцо Скокув (ныне Люблинский повят Люблинское воеводство Польши).

Участник русско-польской войны (1609—1618). Автор интересных записок о события смутного времени в России. Находился в свите Марины Мнишек, сосланной В. Шуйским в Ярославль.

В 1606 написал «Годы Московские или свадьба Дмитрия с Мариной Мнишек» и «Диариуш» (дневник, 1605—1609).

В своих дневниках он описал не только свадебные торжества, но и почти ежедневно записывал все важные события, происходившие, как во время путешествия в Москву, так и во время пребывания в столице России.

Описал период правления, сделал любопытные замечания к характеристике Лжедмитрия I, например о его личной храбрости:

«А еще царь и пан воевода ездили из Москвы на охоту. Там среди других зверей выпустили также медведя, которого, когда никто не смел пер­вым с ним биться, сам царь, бросившись, убил с одного удара рогатиной, так что даже рукоятка сломалась. И саблею отсек ему голову».

— [warru.ru/sejm-rechi-pospolitoj/308-slova-svidetelya-nemca.html Слова свидетеля-немца]

Привëл данные о последующем свержении Самозванца и аресте Марины Мнишек.

Кроме того, «Диариуш» В. Диаментовского — является важным источником, содержащем данные о времени прихода под Москву восставших войск Болотникова.

Будучи приближенным Ю. Мнишека почти 2 года провел в Ярославле. Находясь здесь вместе с Юрием Мнишеком (отцом Марины), он внимательно следил за борьбой между И. Болотниковым и В. Шуйским, занося в свой дневник всë, что ему удавалось узнавать о развертывавшихся событиях. К сожалению, часть дневника Диаментовского, относящаяся к осаде Москвы Болотниковым, сохранилась в дефектном виде. В дневнике Диаментовского вслед за записями за сентябрь 1606 г. идут записи за ноябрь. Однако анализ сентябрьских записей позволяет установить, что под общей рубрикой «сентябрь» объединены записи как за сентябрь, так и за октябрь 1606 года. О времени прихода под Москву войск восставших в дневнике говорится дважды: в недатированной записи, где Диаментовский отмечает получение им «вести», что «в Москве собирались садиться в осаду» и что «якобы под Москву пришло войско Димитрия», и в царской грамоте, перевод которой Диаментовский поместил в своëм дневнике. Диаментовский сообщает, что Болотников «после снятия осады с Калуги объявил амнистию и выпустил из тюрьмы заключенных, виновных или подозревавшихся в каких-либо враждебных действиях против осажденных».

В конце мая 1608 Мнишеки были вывезены в Москву, однако Диаментовский, вместе с партией из 160 пленных поляков, был оставлен в Ярославле, а через месяц отправлен в ссылку в Вологду,. После того, как Вологда поддалась Димитрию II, поляки получили свободу. Диаментовский вместе с остальными поляками поспешил к Москве, откуда через несколько недель вместе с воеводой сандомирским в феврале 1609 вернулся на родину.

В дневнике В. Диаментовского впервые в польском языке появилось слово «лыжи» (пол."narta"):

«…однажды из обоза наших магнатов против вылазки осажденных в Москве вышло несколько сотен человек на лыжах».

Ссылки

• [www.genealogiapolska.pl/noweforum/index.php?topic=1729.0 Sołtan w Poselstwie Mniszka 1605]

Отрывок, характеризующий Диаментовский, Вацлав

– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?