Ди Джованни, Агостино

Агостино ди Джованни или Агостино да Сиена (ок. 1285 — ок. 1347) — итальянский скульптор и архитектор, чьи годы творческой активности приходятся на 1310 — 1347 годы.

Биография

Согласно автору жизнеописаний творцов эпохи Возрождения Джорджо Вазари, Агостино родился в семье сиенских скульпторов и архитекторов и учился своему искусству у Джованни Пизано. В 1285 году в возрасте 15 лет, согласно Вазари, он участвовал в работе над фасадом Сиенского собора с Пизано. Однако современные исследователи относят этот год к предполагаемому году его рождения, и что скорее всего он учился у Камаино ди Кресцентино, отца Тино ди Камаино.

В документах Агостино чаще всего упоминается как партнёр в работе других мастеров, таких как Аньоло ди Вентура, с которым он выполнял кенотаф Гвидо Тарлати в Соборе Ареццо (датированный 1330 годом). Согласно всё тому же Вазари, Агостино и Аньоло работали также в качестве архитекторов, чьи проекты некоторых зданий Сиены были воплощены: Порта Романа, Торре дель Мангиа (его участие в возведении задокументировано 1339 годом). Также Агостино упоминается в связи со строительством укреплений городка Массы-Мариттимы.

Точная дата смерти мастера неизвестна, существует документ, свидетельствующий о том, что 27 июня 1347 года его уже не было среди живых. Его сыновья Джованни и Доменико также были скульпторами.

Источники

• S. last=Romano. Agostino di Giovanni // Enciclopedia dell'Arte Medievale. — P. 232–234 (volume I).

Отрывок, характеризующий Ди Джованни, Агостино

Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.