Драхош, Бела

Бела Драхош (венг. Drahos Béla ; род. 14 апреля 1955, Капошвар) — венгерский флейтист и дирижёр.

Биография

Неполных девяти лет впервые выступил с городским оркестром, в 1971 г. занял второе место на международном юношеском конкурсе «Концертино Прага» (уступив лишь Марине Ворожцовой). В 1973—1978 гг. учился в Музыкальной академии имени Ференца Листа.

Ещё студентом в 1976 г. поступил флейтистом в Симфонический оркестр Венгерского радио, в составе которого играл до 1993 г. Одновременно постепенно изучал дирижирование, закончив дирижёрское образование в мастер-классе Карла Эстеррайхера в Вене (1991). Дебютировал как дирижёр в 1992 году концертом из произведений Людвига ван Бетховена. В том же году организовал и возглавил камерный оркестр «Симфония Николауса Эстерхази», с которым осуществил множество записей для звукозаписывающей фирмы Naxos — в том числе полное собрание симфоний Бетховена и девять альбомов с симфониями Йозефа Гайдна. Среди записей Драхоша как флейтиста наибольшее значение имеют концерты Антонио Вивальди и сонаты Карла Филиппа Эммануэля Баха. Кроме того, под руководством Драхоша записан ряд саундтреков, в том числе к компьютерным играм Hitman 2: Silent Assassin и Hitman: Blood Money. Он также работал с австрийской гитаристкой Иоганной Байштайнер и с венгерским композитором Робертом Гулей.

Ссылки

• [www.naxos.com/conductorinfo/Bela_Drahos_31561/31561.htm Биография и дискография на сайте лейбла Naxos]  (англ.)
• [www.jegy.hu/actors/6127/Drahos%20B%C3%A9la Биография]  (венг.)

Отрывок, характеризующий Драхош, Бела

– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.