Друшаутский портрет

Друшаутский портрет — портрет Уильяма Шекспира, известный по гравюре, созданной Мартином Друшаутом и бывшей фронтиписом на титульном листе Первого Фолио — сборника пьес Шекспира, опубликованного в 1623 году. Это один из всего лишь двух портретов, которые можно с уверенностью идентифицировать как изображение Шекспира. Другим является скульптура, установленная в качестве посмертного памятника в родном городе Шекспира Стратфорде-на-Эйвоне. Обе работы были созданы после смерти Шекспира.

Хотя в качестве портрета для фронтисписа она является типичной для публикаций той эпохи, точные обстоятельства, окружающие создание гравюры, неизвестны. Неясно, какой из двух «Мартинов Друшаутов» создал гравюру, равно как и неизвестно, в какой степени её черты были скопированы с оригинальной картины или рисунок. Критики в целом никак не отреагировали на это как произведение искусства, хотя гравюра имела нескольких защитников, а участники дискуссии о так называемом Шекспировском вопросе часто утверждают, что якобы смогли найти закодированные сообщения в ней.

Ссылки

• [shakespeareportrait.freehosting.net/index.html Сравнение трёх наиболее вероятных портретов Шекспира.]

Отрывок, характеризующий Друшаутский портрет

И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!