Дулан

Дулан
Хайси-Монгольско-Тибетский автономный округ
Площадь:	48392 км²
Перепись населения:	2010
Население:	76 000 чел.
Почтовые индексы:	816100
Телефонные коды:	977

Уезд Дулан (кит. упр. 都兰县, пиньинь: Dūlán xiàn, палл.: Дулань сянь) — уезд Хайси-Монгольско-Тибетского автономного округа провинции Цинхай (КНР).

История

Уезд Дулан был образован в 1930 году.

В 1952 году уезд Дулан был расформирован, а вместо него был образован Дулан-Монголо-Тибетско-Казахский автономный район (都兰蒙藏哈萨克族自治区) уездного уровня.

В 1954 году был образован Хайси-Монголо-Тибетско-Казахский автономный район (海西蒙藏哈萨克族自治区) окружного уровня, власти которого разместились в этих местах; Дулан-Монголо-Тибетско-Казахский автономный район был при этом разделён на Дулан-Монгольский автономный район (都兰蒙古族自治区) уездного уровня, Тяньцзюнь-Тибетский автономный район (天峻藏族自治区) уездного уровня, и Ардуньцюйкэ-Казахский автономный район (阿尔顿曲克哈萨克族自治区) районного уровня.

В 1955 году Хайси-Монголо-Тибетско-Казахский автономный район был переименован в Хайси-Монголо-Тибетско-Казахский автономный округ (海西蒙藏哈萨克族自治州), а Дулан-Монгольский автономный район был преобразован в уезд Дулан. В 1958 году из уезда Дулан был выделен уезд Дэлинха, а в 1959 году — уезд Улан.

Административное деление

Уезд Дулан делится на 4 посёлка и 4 волости.

Климат

Климат Дулана
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Средний максимум, °C	−2,7	−0,2	5,1	10,8	15,5	18,5	21,3	21,0	16,1	10,0	2,8	−1,3	9,7
Средняя температура, °C	−10	−7,1	−1,6	4,1	8,9	12,2	14,7	14,2	9,2	2,9	−4,6	−8,8	2,8
Средний минимум, °C	−15,4	−12,4	−7	−2	2,7	6,2	8,9	8,2	3,7	−2,3	−9,6	−13,9	−2,7
Норма осадков, мм	3	5	6	10	25	41	36	29	16	7	3	3	184
Источник: [www.climate-charts.com/Locations/p/PC52836.php World Climate]

Отрывок, характеризующий Дулан

Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…