Дурново, Дмитрий Авксентьевич

Дмитрий Авксентьевич Дурново (? — 13 февраля 1820) — капитан 1-го ранга (1817) российского флота.

После окончания Сухопутного корпуса (июль 1789) был произведён в поручики с назначением в морской батальон. Перешёл на флот с чином лейтенанта (13 августа 1789). Участвовал в русско-шведской войне 1788—1790 годов, в 1789—1790 годах на судах гребной флотилии крейсировал у Фридрихсгама. В 1791—1796 годах командовал канонерскими лодками, транспортами и плавучей батареей «Гром» и плавал ежегодно у Ревеля, Риги и Роченсальма. В 1797—1803 годах находился при описи корабельных лесов в Лифляндии. Произведён в капитан-лейтенанты флота (февраль 1804). В 1805 году на корабле «Москва» перешёл из Кронштадта к острову Корфу. Участник Русско-турецкой войны 1806—1812 годов (в Архипелаге). В 1806—1808 годах командовал там фрегатом «Кильдюин» в составе эскадры адмирала Сенявина, плавал к Неаполю, Корфу и Лиссабону. Участвовал в защите крепости Тенедоса (1807) от турок. В 1809 году на английском транспорте вернулся из Портсмута в Ригу. За усердную службу награждён чином капитана 2-го ранга (март 1810 года). В 1810—1811 годах командовал фрегатом «Быстрый» в Кронштадте. За выслугу 18 морских кампаний награждён орденом Св. Георгия 4-го класса (26 ноября 1811 года). Отличился в войне с Францией (1812—1814): в 1812—1814 успешно командовал линейным кораблем «Орел», на котором в 1812 году плавал с десантными войсками к Ревелю, в 1812—1813 годах крейсировал у берегов Англии и Голландии, в 1814 году плавал к Любеку. В 1815—1816 годах командовал 16-м и 2-м флотскими экипажами в Кронштадте. Произведён за усердную службу в чин капитана 1-го ранга (1 марта 1817). Затем, 13 февраля 1820 года умер в Кронштадте.

Отрывок, характеризующий Дурново, Дмитрий Авксентьевич

Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.