Дюран, Юрсен

Юрсен Дюран
фр. Ursin Durand
Дата рождения:	20 мая 1682(1682-05-20)
Место рождения:	Тур
Дата смерти:	31 августа 1771(1771-08-31) (89 лет)
Место смерти:	Париж
Научная сфера:	история

Юрсен Дюран (фр. Ursin Durand; 20 мая 1682, Тур — 31 августа 1771, Париж) — французский историк, монах-бенедиктинец.

Наиболее значительная страница в деятельности Дюрана — его 15-летняя совместная работа с другим учёным монахом Эдмоном Мартеном. Вдвоём Мартен и Дюран отправились в 1709 г. в исследовательскую поездку по монастырям Франции, собирая редкие исторические документы. Изучив архивы около 800 аббатств и примерно 100 кафедральных соборов, они вернулись в 1713 г. в монастырь Сен-Жермен-де-Пре. Часть собранных документов вошла в новое издание сборника «Gallia Christiana», оставшиеся составили собственную книгу двух братьев «Thesaurus novus Anecdotorum» (Париж, 1717, в 5 томах). В 1718 г. Мартен и Дюран отправились в аналогичное путешествие по Германии и Нидерландам, собирая материалы для книги «Rerum Gallicarum et Francicarum Scriptores» Мартена Буке. Вернувшись, они опять-таки не только пополнили множеством ценных материалов чужой труд, но и опубликовали оставшееся в девяти томиках под названием «Veterum scriptorum et monumentorum historicorum, dogmatiorum et moralium amplissima collectio» (Париж, 1724—1733). Кроме того, после каждой из поездок Мартен и Дюран выпустили по книжке путевых записок и воспоминаний: «Voyage littéraire de deux Religieux Bénédictins de la Congrégation de St. Maur» (первый том 1717, второй 1724).

Кроме того, Дюран работал вслед за Мором Дантином над хронологическим сводом «Искусство проверять даты исторических событий» (фр. «Art de vérifier les dates des faits historiques, des chartes, des chroniques, et autres anciens monuments, depuis la naissance de Notre-Seigneur...»), внёс вклад в ряд других научных начинаний бенедиктинцев.

Отрывок, характеризующий Дюран, Юрсен

– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.