Елизаров, Владимир Фёдорович
| Владимир Фёдорович Елизаров | ||
 | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Место рождения |
Тверь (тогда — Калинин) | |
| Дата смерти | ||
| Принадлежность | ||
| Род войск | ||
| Годы службы | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны | ||
| Награды и премии |
| |
| В отставке |
погиб в бою | |
Владимир Фёдорович Елизаров (1972—1993) — инструктор службы собак 12-й заставы Московского пограничного отряда Группы российских пограничных войск в Республике Таджикистан, Герой Российской Федерации.
Содержание
Биография
Ранние годы и служба в армии
Владимир Елизаров родился 20 ноября 1972 года в городе Калинине (ныне Тверь). Русский. Окончил среднюю школу-интернат № 3 в Калинине, среднее профессиональное техническое училище № 6 по специальности «станочник широкого профиля». Трудился на Тверском вагоностроительном заводе.
В ноябре 1991 году был призван в ряды Вооружённых сил. Служил в учебном полку в Коврове Владимирской области, затем в Тамбове. Во время службы освоил специальность стрелка переносного зенитно-ракетного комплекса и с июня 1992 года служил в зенитно-ракетном дивизионе мотострелкового полка в Группе советских войск в Германии. В сентябре 1992 года Елизаров был переведён в пограничные войска и направлен в Таджикистан, на 12-ю заставу Московского погранотряда, находившуюся на таджико-афганской границе. На границе Елизаров стал инструктором службы собак и принимал участие в боевых действиях[1]. В Таджикистане в это время шла гражданская война; через границу с Афганистаном постоянно проникали душманы, которые оказывали помощь исламистам[2].
Последний бой
Утром 13 июля 1993 года до 250 боевиков напали на 12-ю заставу Московского погранотряда. В числе нападавших был тогда еще неизвестный террорист Хаттаб.
Основными целями нападавших являлись уничтожение заставы и создание плацдарма для дальнейшего крупномасштабного наступления на Кулябском направлении. Кроме того, потери среди российских военнослужащих, предположительно, должны были вызвать резонанс среди общественности России, которая станет требовать вывода всего российского воинского контингента из Таджикистана, что в свою очередь позволит свергнуть законное правительство республики[2].
В 4.00 пограничный наряд на юго-восточной окраине опорного пункта заставы, в составе которого был сержант Елизаров, обнаружил скрытно приближавшихся бандитов. Застава, на которой находились 48 человек (два офицера, два сверхсрочника, 41 солдат и сержант, трое из которых — из полка 201-й мотострелковой дивизии — экипаж боевой машины пехоты), была поднята по тревоге. Боевики атаковали пограничников, открыв огонь из миномётов, горных орудий, гранатомётов и стрелкового оружия (в их распоряжении находилось не менее 12 пулемётов, 4 безоткатных орудий, 5 установок реактивных снарядов, 2 минометов, до 30 ручных гранатомётов). Они подбили БМП и вывели из строя станковый гранатомёт СПГ-9. Тяжёлое ранение получил начальник пограничной заставы старший лейтенант Михаил Майборода, были убиты и ранены несколько пограничников.
Елизаров находился в отдалении от здания казармы, где оборонялись основные силы пограничников, и принял бой сначала с двумя товарищами, а после их гибели — сражался в одиночку. Будучи ранен, Елизаров попытался прорваться к питомнику служебного собаководства. Ему это почти удалось, но он был окружён пятью боевиками, с которыми вступил в рукопашную схватку и погиб в ней. Над телом погибшего боевики цинично надругались, отрезав голову и бросив её в вольер к собакам[1].
Всего в бою погибли 22 пограничника и трое военнослужащих 201-й дивизии, боевики потеряли до 70 человек и были отброшены прибывшими российскими подкреплениями на территорию Афганистана. На территории заставы и вокруг неё были обнаружены трупы 35 убитых наёмников. В районе, где вёл бой Елизаров с товарищами, было найдено свыше 10 трупов бандитов, при том что многих своих убитых боевики унесли с собой.
Указом Президента Российской Федерации № 1050 от 19 июля 1993 года за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга во время инцидента на таджикско-афганской границе сержанту Владимиру Фёдоровичу Елизарову было посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации[1].
Владимир Елизаров был похоронен с воинскими почестями на Дмитрово-Черкаском кладбище Твери.
Память
- В 2012 году в Твери, по адресу ул. Хромова, д. 19, где жил Елизаров, состоялось открытие мемориальной доски памяти Героя[3].
- Приказом Министра безопасности РФ № 413 от 1 ноября 1993 года 12-я застава Московского пограничного отряда была перименована в «12-ю пограничную заставу имени 25 Героев». Имя Героя увековечено на мемориале воинам-интернационалистам в Твери.
Напишите отзыв о статье "Елизаров, Владимир Фёдорович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11193 Герой России Владимир Елизаров]. Проверено 6 февраля 2012. [www.webcitation.org/6EQRcWc4Q Архивировано из первоисточника 14 февраля 2013].
- ↑ 1 2 [kraydalmatovo.ru/ssa.htm Герой России Сущенко Сергей Александрович]. Проверено 26 апреля 2012. [www.webcitation.org/6EQRfjXtD Архивировано из первоисточника 14 февраля 2013].
- ↑ [www.kp.ru/online/news/1162616 В Твери появится мемориальная доска в честь Героя Российской Федерации Владимира Елизарова]. Проверено 6 февраля 2013.
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11193 Елизаров, Владимир Фёдорович]. Сайт «Герои Страны».
- [117-pogo.ucoz.ru/blog/2009-09-02-15 Сущенко Сергей Александрович]
|
||||||||||||
Отрывок, характеризующий Елизаров, Владимир Фёдорович
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.
17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
