Зарницкая, Ефросиния Филипповна

Ефросинья Филипповна Зарицкая
Имя при рождении:	Ефросинья Филипповна Азгуриди
Дата рождения:	16 февраля 1867(1867-02-16)
Место рождения:	Одесса
Дата смерти:	30 июня 1936(1936-06-30) (69 лет)
Место смерти:	Первомайск, Николаевская область, Украина
Профессия:	актриса ,певица

Ефросиния Филипповна Зарницкая (настоящая фамилия — Азгуриди; 16.2.1867, Одесса — 30.6.1936, Первомайск (Николаевская область)) — украинская актриса, певица.

Биография

Родилась в 1867 году в г. Одессе в семье негоцианта. Детские и юношеские годы Е. Азгуриди проводила в родовом имении в селе Катеринке тогдашней Херсонской губернии (теперь это Первомайский район Николаевской области). Будущая актриса участвовала в хоре, с большим успехом выступала в любительских спектаклях. Во время одного из таких спектаклей, летом 1888 года, Ефросинию увидел М. Кропивницкий, который искал талантливую молодежь для своей новой труппы. Молодая любительница поразила прославленного актёра и режиссёра своим голосом, игрой, умением держаться на сцене. Он предложил ей работу в своей труппе, предрекая в ближайшем будущем стать звездой украинской сцены.

Е. Азгуриди начала свой сценический путь под псевдонимом Зарницкая в новосформированный труппе М. Кропивницкого 26 января 1889 в Екатеринославе. Новую труппу М. Кропивницкий создал из талантливой творческой молодежи. В состав труппы периодически вступали и уже прославленные в то время мастера украинской национальной сцены, наблюдение за игрой которых способствовали профессиональному росту начинающих. Постоянное расширение М. Кропивницким репертуара Зарницкой (разноплановые роли в разножанровых спектаклях) и игра артистки в партнерстве с учителем совершенствуют её профессиональное мастерство. Уже в конце 1891 М. Кропивницкий назовет Зарницкую не просто артисткой, а художником.

Зарницкая играет роли Наташи ("Недоросль" И. Котляревского), Гали ("Назар Стодоля" Т. Шевченко), Гали ("Гаркуша" А. Стороженко), Елены ("Не ходи, Гриша, на вечерницы" В. Александрова), Аграфены, Вусти ("Если колбаса и рюмка , то пройдет и сварка "," За двумя зайцами "М. Старицкого), Ирины, Оришки (" Невольник "," Остались в дураках "М. Кропивницкого) и другие. Гастроли труппы М. Кропивницкого в Екатеринославе, Елисаветграде, Харькове, Петербурге, Тифлисе, Москве, Варшаве и многих других городах сопровождались одобрительными отзывами на игру актрисы в прессе.

С сентября 1893 по сентябрь 1894 Зарницкая - ведущая актриса труппы Г. Деркача. Своей игрой Зарницкая покорила парижан во время гастролей труппы в конце 1893 - в начале 1894 гг. Во Франции. Знаменитый французский критик Ф. Сарсе назвал голос актрисы чистым, как хрусталь.

С 1914 по 1924 Зарницкая жила в Петрограде, где выступала в украинском спектаклях и была причастна к организации и открытию в 1919 году украинского театра им. Т. Г. Шевченко. Актриса входила в состав распорядителей совета театра, пробовала себя в режиссуре, активно работала в направлении дальнейшего расширения своего репертуара. В 1918-1919 гг имя Зарницкая встречается на афишах украинского драматического театра в Одессе и Николаеве, что свидетельствует о её эпизодических приездах на Украину.

В 1924 году Зарницкая возвращается на Украину. Вместе со своим братом, актёром М. Клодницьким она организует в с. Катеринке Первомайского района Николаевской области самодеятельный театр, которому суждено сыграть важную роль в поднятии культуры местного населения.

С 1926 года Зарницкая - актриса Украинского Народного театра в Харькове (очередная реорганизация этого коллектива привела к его переименованию сначала в Государственный Народный театр, а впоследствии в Государственный Украинская Червонозаводский театр).

С 1931 году проживала в г. Первомайске. Сыграла большую роль в становлении Первомайского народного театра. Умерла в 1936 году в г. Первомайске.

Ссылки

• [www.lib.ua-ru.net/inode/18977.html Кинзерская Татьяна Петровна Ефросинья Зарницкая В УКРАИНСКОМ ТЕАТРАЛЬНОМ ИСКУССТВЕ]

Отрывок, характеризующий Зарницкая, Ефросиния Филипповна

«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.