Жена Интаферна
«Жена Интаферна» (нем. Das Weib des Intaphernes) — произведение немецкого композитора Франца Шрекера для чтеца и симфонического оркестра. Начато летом 1932 года, окончено в январе 1933 года.
Сочинение написано на текст баллады поэта Эдуарда Штукена, излагающей эпизод из «Истории» Геродота: персидский царь Дарий I повелел казнить Интаферна, одного из заговорщиков, помогавших ему прийти к власти, со всеми родственниками мужского пола, заподозрив его в новой измене, однако жена Интаферна умоляла его о пощаде; тогда Дарий предложил ей помиловать одного из приговорённых по её выбору, и жена Интаферна выбрала не мужа или сына, а брата, объяснив это тем, что она может вновь выйти замуж и родить сына, но не в силах обзавестись новым братом[1].
Шрекер написал «Жену Интаферна» в расчёте на актрису Тони Хальбе-Хальберштамм, дочь писателя Макса Хальбе. Премьеру произведения композитор предполагал включить в своё выступление как дирижёра с Новым Венским концертным оркестром, однако скончался ранее, чем это выступление должно было состояться. Запланированный концерт был проведён 27 марта 1935 года как концерт памяти Шрекера, и «Жена Интаферна» была исполнена Хальбе-Хальберштамм и Новым Венским концертным оркестром под управлением Фердинанда Гроссмана[2].
Запись «Жены Интаферна» осуществлена Симфоническим оркестром Кёльнского радио под управлением Петера Гюльке, партию чтеца исполнил Герт Вестфаль.
Напишите отзыв о статье "Жена Интаферна"
Примечания
Отрывок, характеризующий Жена Интаферна
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
