Женщина из Харальдскера
Женщина из Харальдскера — болотное тело, найденное естественно сохранившимся в болоте в Ютландии, Дания, датированное примерно 490 г. до н. э. (Доримский железный век). Рабочие обнаружили тело в 1835 году во время раскопок торфа. Учёные спорили относительно возраста и личности этого хорошо сохранившегося тела до 1977 года, когда радиоуглеродный анализ определил окончательно, что её смерть наступила около V века до н. э.[1]. Анаэробные условия и кислоты торфяников способствовали её хорошей сохранности. Сохранился не только неповреждённый скелет, но также кожа и внутренние органы. Эта находка является одним из самых ранних болотных тел, обнаруженных и изученных археологами.
Её тело выставлено в богато украшенном застеклённом саркофаге в церкви святого Николая в центре города Вайле, Дания, где оно находится на постоянной экспозиции.
Ошибочная идентификация
После обнаружения тела ранние теории о его личности были сосредоточены на персоне норвежской королевы Гуннхильде, которая жила около 1000 г. н. э. Большинство болотных тел указывают, что потерпевший умер от насильственного убийства или ритуального жертвоприношения. Эти теории не противоречат тому, что тело могло быть брошено в болото, в отличие от захоронения в сухую землю.
Согласно саге Jomsvikinga Saga, датский король Харальд I (Харальд I Синезубый) приказал утопить королеву Гуннхильду в болоте. Основываясь на вере в её королевскую персону, король Фредерик VI велел сделать саркофаг с искусной резьбой, чтобы хранить в нём её тело.
Это бережное отношение к останкам женщины из Харальдскера объясняет отличное состояние сохранности трупа. И наоборот, человек из Толлунда, открытый позднее, не был должным образом сохранён, и большая часть его тела была потеряна.
В 1842 году молодой датский археолог Йенс Якоб Асмуссен Ворсае не согласился, что женщина из Харальдскера была Гуннхильдой. Пионер в археологической стратиграфии, Ворсае представил доказательства, что женщина из Харальдскера датируется доримским железным веком. Позже радиоуглеродный анализ подтвердил, что тело принадлежит не Гуннхильде, а женщине начала доримского железного века, которая жила около 490 г. до н. э. Хотя никто не доказал, что женщина из Харальдскера принадлежит к какому-либо царскому роду, её тело находится в северном трансепте Церкви Святого Николая, Вайле.
Подробности
Землекопы обнаружили тело женщины из Харальдскера в лежачем положении в отличном состоянии сохранности. Она была голой, и её одежда состоявшая из кожаной накидки и трёх шерстяных предметов одежды, была размещена на верхней части её тела. Кожная оболочка и внутренние органы были невредимыми. Тело имело небольшое колотое ранение в области коленного сустава, где какой-то предмет (возможно, один из острых колов) проник в глубину. Её кожа была бронзовой с ясным тоном кожи за счёт дубильных веществ в торфе, а все суставы тела были покрыты кожей в такой степени, будто она умерла лишь недавно. Врачи определили, что она была возрастом около 50 лет, когда умерла, и находилась в добром здравии без признаков дегенеративных заболеваний (таких как артрит), которые обычно встречаются у человеческих останков этого возраста.
В 1979 году врачи в больнице города Орхус провели дальнейшую судебно-медицинскую экспертизу женщины из Харальдскера. К этому времени тело высохло, сморщилось, а кожа стала жёсткой, сильно морщинистой и складчатой. Компьютерная томография черепа более точно определила, что её возраст составлял около 40 лет на момент смерти. Измеренная высота тела составила только 1,33 м, но врачи использовали первые описания 1835 года и оценили, что она имела рост около 1,5 м.
В 2000 году Лон Хвасс из музея города Хельсингер, Миранда Олдгаус-Грин из университета Кардиффа и Отдел судебной медицины в университете Орхуса совершили повторное обследование женщины из Харальдскера. Судебный анализ показал содержание желудка — неочищенное просо и ежевику. Её шея имела слабо заметный желобок, будто кто-то применял к ней верёвку для пыток или удушения. Учёные пришли к выводу, что болотные кислоты вызвали отёк коленного сустава и что женщина была, вероятно, уже мертвой, прежде чем ветви прижали её вниз. По причине её тщательного размещения и того факта, что кремация была господствующим способом погребения в этот период в Ютландии, эксперты определили, что женщина из Харальдскера стала жертвой ритуального жертвоприношения.
Напишите отзыв о статье "Женщина из Харальдскера"
Примечания
- ↑ Archaeological Institute «[www.archaeology.org/online/features/bog/gunhild.html Haraldskaer Woman: Bodies of the Bogs]», Archaeology, Archaeological Institute of America, December 10, 1997.
Отрывок, характеризующий Женщина из Харальдскера
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
