Здание драматического театра (Воронеж)

Здание
Здание драматического театра
Вид на здание театра с площади Никитина
Страна	Россия
Город	Воронеж
Архитектурный стиль	сталинский неоклассицизм
Автор проекта	Н. В. Александров
Строительство	1821—1822 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ №

Здание драматического театра — здание в Воронеже, в котором размещается Воронежский академический театр драмы имени А. В. Кольцова. Расположено по адресу: проспект Революции, 55. Является одним из зданий, оформляющих площадь Никитина.

Первое здание театра было построено в 1821 году. В 1886 году театр был реконструирован и приобрёл новый облик в псевдорусском стиле. В 1937 году здание было вновь капитально реконструировано, в результате чего получил черты сталинского неоклассицизма. Во время Великой Отечественной войны здание было повреждено, но в 1943—1947 годах было полностью восстановлено.

История

Здание на этом месте впервые показано на плане города 1822 года. Тогда оно было значительно меньших размеров и одноэтажным, а главный вход располагался со стороны Большой Дворянской улицы.

В 1880-х годах участок принадлежал Г. М. Веселовскому, издателю газеты «Дон». В 1884 году городская дума выкупила театр с торгов. После этого было принято решение реконструировать театр. На конкурс были представлены проекты ведущих воронежских архитекторов А. М. Баранова, С. Л. Мысловского и И. М. Тихомирова, однако ни один из них не было одобрен комиссией. Тогда Веселовский в августе 1885 года обратился к московскому архитектору М. Н. Чичагову, известному своими постройками в псевдорусском стиле. Уже в январе 1886 года появились первые чертежи, а в августе реконструкция была завершена, при этом главный вход был обращён в сторону нынешней улицы Карла Маркса.

В 1937 году здание было подвергнуто реконструкции по проекту Н. В. Александрова, в результате которой облик театра изменился на псевдоклассический.

Во время Великой Отечественной войны здание было повреждено. После освобождения города начались работы по восстановлению театра, и уже 31 декабря 1944 года театр принял зрителей. Полностью же восстановление завершилось в 1947 году.

Аритектура

Здание в псевдорусском стиле

Здание театра в псевдорусском стиле имело множество остроконечных шатров, завершающих его объём. По мнению некоторых специалистов, здание, выполненное в стилизованных формах московской архитектуры середины XVII века, выглядело чужеродным в застройке сравнительно молодого города. К тому же, оно не отвечало в полной мере нуждам города из-за затеснённых кулуаров и небольшого зрительного зала.

• Winter City Theatre, Voronezh.jpg
• Воронежский городской зимний театр.jpg
• Городской зимний театр 2.jpg
• Зимний городской театр и Дворянская ул..jpg
• Зимний городской театр и Дворянская улица.jpg

Современное здание

Перед входом возник портик из спаренных пилонов с капителями. Здание было оштукатурено с использованием классического декора. Также была тщательно переработана и внутренняя планировка здания. Кулуары, фойе и зрительный зал были заново оформлены по проекту А. С. Данилова в классических формах. Использован контраст между фойе со строгими колоннами ионического ордера и лепным потолком, и лаконичным зрительным залом. Однако не все недостатки старого здания удалось устранить. В частности, кулуары остались тесными, гардероб разместился в подвале, с некоторых мест в зрительном зале была плохая видимость.

В ходе послевоенного восстановления над портиком театра была установлена скульптурная группа (скульптор В. Н. Авдеев), простоявшая до середины 1980-х годов.

См. также

• Самарский академический театр драмы имени М. Горького

Литература

• Чесноков Г. А. Архитектура Воронежа: история и современность. — Воронеж: Воронежская государственная архитектурно-строительная академия, 1999. — 396 с.

Отрывок, характеризующий Здание драматического театра (Воронеж)

Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.