Знак отличия «За благодеяние»
Поделись знанием:
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
| Знак отличия «За благодеяние» | |||
| |||
| Страна | |||
|---|---|---|---|
| Тип | |||
| Кому вручается |
гражданам Российской Федерации и иностранных государств | ||
| Основания награждения |
благотворительная и общественная деятельность, иные заслуги | ||
| Статус |
вручается | ||
| Статистика | |||
| Дата учреждения | |||
| Первое награждение | |||
| Количество награждений |
14 | ||
| Очерёдность | |||
| Старшая награда | |||
| Младшая награда | |||
Знак отличия «За благодеяние» — государственная награда Российской Федерации.
Содержание
История награды
Знак отличия «За благодеяние» учреждён Указом Президента Российской Федерации Д. А. Медведева от 3 мая 2012 года № 573 «Об учреждении ордена Святой великомученицы Екатерины и знака отличия „За благодеяние“»[1].
Положение о знаке отличия
1. Знаком отличия «За благодеяние» награждаются граждане Российской Федерации, а также граждане иностранных государств:
за большую благотворительную деятельность по поддержке детских домов, домов престарелых, приютов, хосписов и медицинских учреждений, расположенных в Российской Федерации;
за активную общественную деятельность, направленную на повышение уровня нравственности и толерантности в обществе, пропаганду общечеловеческих ценностей, защиту прав человека, борьбу с распространением социально опасных заболеваний и привычек;
за большие заслуги в деле развития российской науки, культуры, образования и здравоохранения;
за содействие общественным организациям и религиозным объединениям в осуществлении социально значимых мероприятий;
за активную деятельность, направленную на укрепление института семьи и брака.
2. Знак отличия «За благодеяние» носится на правой стороне груди и располагается перед знаком отличия «За безупречную службу».
3. Для особых случаев и возможного повседневного ношения предусматривается ношение миниатюрной копии знака отличия «За благодеяние». Миниатюрная копия знака отличия «За благодеяние» носится на левой стороне груди.
4. При ношении на форменной одежде ленты знака отличия «За благодеяние» на планке она располагается после ленты знака отличия — Георгиевского Креста.
Описание знака отличия
Знак из серебра с позолотой. Он представляет собой круглую медаль диаметром 32 мм с выпуклым бортиком с обеих сторон.
Лицевая сторона знака покрыта синей эмалью. В центре знака — накладное золотистое изображение пеликана, кормящего своей кровью птенцов. По окружности расположен венок из дубовых и виноградных листьев.
На оборотной стороне знака — рельефная надпись: «ЗА БЛАГОДЕЯНИЕ» и номер знака отличия.
Знак при помощи кольца соединяется с лентой, уложенной бантом.
Лента шёлковая, муаровая, синего цвета с золотистой каймой по краям. Ширина ленты — 24 мм, ширина золотистой каймы — 2 мм. Расстояние от каймы до края ленты — 2 мм.
Миниатюрная копия знака носится на ленте, уложенной бантом. Диаметр знака — 16 мм, ширина ленты — 12 мм.
При ношении на форменной одежде ленты знака отличия «За благодеяние» используется планка высотой 8 мм, ширина ленты — 24 мм.
Награждения
- Голечкова Соня (3 мая 2012 года, № 574) — заместитель председателя военно-исторического общества «Клуб Красной Армии», Чешская Республика[2].
- Куницына Наталья Михайловна (3 мая 2012 года, № 574) — директор, врач общества с ограниченной ответственностью «Медицинский центр „Поколение“», город Белгород[2].
- Федермессер Анна Константиновна (3 мая 2012 года, № 574) — президент благотворительного фонда помощи хосписам «Вера», учредитель и президент фонда формирования и использования целевого капитала для помощи хосписам «Вера»[2].
- Балашов Александр Алексеевич (17 мая 2013 года, № 489) — генеральный директор федерального государственного бюджетного учреждения «Оздоровительный комплекс „Бор“» Управления делами Президента Российской Федерации, Московская область[3].
- Захарова Фаина Яковлевна (19 октября 2013 года, № 783) — президент благотворительного фонда спасения тяжелобольных детей «Линия жизни», Москва[4].
- Якунин Вадим Сергеевич (14 января 2014 года, № 18) — председатель совета директоров открытого акционерного общества «Протек», советник президента ОАО «Протек», город Москва[5].
- Ткаченко Александр Евгеньевич (13 февраля 2014 года, № 74) — протоиерей Русской православной церкви[6], специалист по развитию Санкт-Петербургского государственного автономного учреждения здравоохранения «Хоспис (детский)»[7].
- Алекперова Нелли Юсуфовна (14 августа 2014 года, № 568) — президент некоммерческой организации «Благотворительный фонд „ЛУКОЙЛ“», город Москва[8].
- Такахаси Тосихико (28 октября 2014 года, № 695) — исполнительный директор общества с ограниченной ответственностью «Петербург Капитал Пи-Ти-И», Япония[9].
- Пак Валентин (20 января 2015 года, № 25) — председатель правления Ассоциации корейских организаций Приморского края[10].
- Аббасова Анна Аязовна (3 февраля 2015 года, № 48) — президент Благотворительного фонда социальной помощи детям «Расправь крылья», город Москва[11].
- Большакова Мария Артёмовна (23 марта 2015 года, № 151) — председатель Совета Общероссийской общественной благотворительной организации «Союз семей военнослужащих России», город Москва[12].
- Глинка Елизавета Петровна (23 марта 2015 года, № 151) — исполнительный директор Международной общественной организации «Справедливая помощь», город Москва[12].
- Зубицкий Борис Давыдович (22 декабря 2015 года, № 649) — депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации
- Абрамов Александр Григорьевич(11 июня 2016 года,№ 282) - председатель совета директоров общества с ограниченной ответственностью "ЕвразХолдинг", город Москва
- Вексельберг Виктор Феликсович(11 июня 2016 года, № 282) - председатель совета директоров закрытого акционерного общества "Группа компаний "РЕНОВА", город Москва
- Мельниченко Андрей Игоревич(11 июня 2016 года, № 282) - председатель совета директоров акционерного общества "Сибирская угольная энергетическая компания", город Москва
- Мордашов Алексей Александрович(11 июня 2016 года, № 282) - председатель совета директоров публичного акционерного общества "Северсталь", Вологодская область
- Усманов Алишер Бурханович(11 июня 2016 года, № 282) - меценат, город Москва
- Дерипаска Олег Владимирович(4 июля 2016 года,№320) - президент филиала закрытого акционерного общества "РУСАЛ Глобал Менеджмент Б.В." в городе Москве
- Петрова Елена Алексеевна(20 сентября 2016 года,№481) - председатель правления некоммерческого детского благотворительного фонда имени Алены Петровой, Томская область
Напишите отзыв о статье "Знак отличия «За благодеяние»"
Примечания
- ↑ [www.kremlin.ru/news/15192 Подписан Указ «Об учреждении ордена Святой великомученицы Екатерины и знака отличия „За благодеяние“» // Официальный сайт Президента Российской Федерации]
- ↑ 1 2 3 [www.kremlin.ru/acts/15193 Подписан Указ «О награждении государственными наградами Российской Федерации» // Официальный сайт Президента Российской Федерации, 3 мая 2012 года]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?3569422 Указ Президента Российской Федерации от 17.05.2013 года № 489 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?3592057 Указ Президента Российской Федерации от 19.10.2013 года № 783 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [pravo.gov.ru:8080/page.aspx?85818 Указ Президента Российской Федерации от 14.01.2014 № 18 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ Влада Гасникова. [www.kommersant.ru/doc/1379521 Паллиативная медицина обрела дом]. Ъ-Санкт-Петербург (2.06.2010). Проверено 5 марта 2014.
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?3616873 Указ Президента Российской Федерации от 13.02.2014 № 74 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?3649456 Указ Президента Российской Федерации от 14.08.2014 № 568 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201410290001?index=1&rangeSize=1 Указ Президента Российской Федерации от 28.10.2014 № 695 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201501210017?index=6&rangeSize=1&filtercode=daily&back=False Указ Президента Российской Федерации от 20.01.2015 № 25 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201502040042?index=4&rangeSize=1&back=True Указ Президента Российской Федерации от 03.02.2015 № 48 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
- ↑ 1 2 [publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201503230002?index=8&rangeSize=1&back=False Указ Президента Российской Федерации от 23.03.2015 № 151 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Знак отличия «За благодеяние»
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
