Искусственное дыхание

Искусственное дыхание (искусственная вентиляция легких, ИВЛ) — комплекс мер, направленных на поддержание оборота воздуха через легкие у человека (или животного), переставшего дышать. Может производиться с помощью аппарата искусственной вентиляции легких, либо человеком (дыхание изо рта в рот, изо рта в нос, по Сильвестру и др.). Обычно при реанимационных мероприятиях совмещается с искусственным массажем сердца. Типичные ситуации, в которых требуется искусственное дыхание: несчастные случаи в результате автомобильных аварий, происшествия на воде, поражение электрическим током, утопление. Аппарат искусственной вентиляции легких используется также в хирургических операциях в составе наркозного аппарата.

История искусственной вентиляции легких

История искусственной вентиляции легких уходит своими корнями в глубокую древность, насчитывая, по-видимому, от 3 до 5 тысяч лет. Первым литературным упоминанием экспираторного способа ИВЛ иногда считают библейское описание оживления мальчика пророком Илией. И хотя анализ этого текста не дает оснований говорить ни о каком конкретном действии, широко распространенная во всех языках идиома «вдохнуть жизнь в кого-либо (или что-либо)» все же свидетельствует о многовековом опыте подобной эмпирической реанимации.

Изначально ИВЛ применялась только для оживления младенцев, родившихся в асфиксии, реже — внезапно умерших людей или для поддержания жизни при внезапном прекращении самостоятельного дыхания. В 1530 году Парацельс — Philippus Aureolus Theophrastus Bombastus von Hohenheim (1493—1541) — с успехом применил при асфиксии вентиляцию через специальный ротовой воздуховод кожаными мехами, предназначенными для раздувания огня в камине. Через 13 лет один из основоположников анатомии эпохи Возрождения Базель — Andreas Vesalius — (1514—1564) опубликовал свой фундаментальный труд «О строении человеческого тела» («De coiporis humani fabrica libri septem», 1543). Опыты с двусторонним вскрытием плевральных полостей у животных привели его к методу искусственной вентиляции легких через введенную в трахею трубку: «Чтобы к животному возвратилась жизнь, надо сделать отверстие в стволе дыхательного горла, куда вставить трубку из камыша или тростника и дуть в неё, дабы легкое поднялось и доставляло животному воздух». Впрочем, трахеотомия была выполнена Асклепиадом ещё в 124 году до н. э. Начиная со времен Парацельса меха и дыхательные подушки различных конструкций для проведения неотложной ИВЛ были распространены довольно широко; особенно богатым на изобретения в этой области стал XVIII век. Британский священник Stephen Hales (1667-I761) создал один из первых ручных аппаратов для вдувания воздуха в легкие под названием «респиратор», а его соотечественник, выдающийся анатом и хирург John Hunter (1728—1793), изобрел двойной мех с направляющими клапанами (1775). Годом раньше Джозеф Пристли (1733—1804) впервые получил кислород, а уже спустя пять лет французский акушер Francois Chaussier (1746—1828) предложил вдувание кислорода с помощью дыхательного мешка и маски при оживлении новорожденных — мнимоумерших, как это тогда называли. Можно с уверенностью сказать, что в этот период экспираторный способ ИВЛ был на повседневно-бытовом уровне столь же очевиден и общепринят, как наложение жгута для остановки кровотечения, прием алкоголя при переохлаждении или вызывание рвоты при пищевом отравлении.

Популярное руководство по реанимации «Краткая книжка для народа, содержащая легкое и удобопонятное наставление, как с усопшими, замерзшими, удавившимися, упадшими в обморок, повесившимися или кажущимися быть мертвыми, поступать надлежит», изданное в Санкт-Петербурге в 1799 году, рекомендовало «стараться, чтобы впустить ему (то есть пострадавшему) в легкое опять воздух посредством вдыхания изо рта в рот или помощью раздувательного мешочка» (пит. по Г. А. Степанскому, 1960).

В 1821 году во Франции Leroy d'Etiolles сделал важный шаг — предложил дыхательный мех с мерной линейкой, позволявший дозировать объём вдоха. Побудительным мотивом этого изобретения стали описанные автором наблюдения разрывов легких мехами, которые, в свою очередь, неожиданно быстро привели к отказу от способа вдувания вообще. С середины XIX века уделом спасателей более чем на столетие стали «ручные» способы van Hasselt (Голландия, 1847), Marshall Hall (Англия, 1856), Silvester (Англия, 1858), Hovard (США, 1871), Shafer (Англия, 1904), Nielsen (Дания, 1932) и мн. др., техника которых напоминала подчас приемы борьбы. К сожалению, лишь в 60-е годы XX века сравнительные исследования дыхательных объёмов окончательно доказали неэффективность наружных способов ИВЛ; единственным показанием к ним сегодня остается опасное для реаниматора отравление БОВ (естественно, при отсутствии какого бы то ни было аппарата).

Достаточно серьёзным аргументом противников ИВЛ с помощью мехов было и устоявшееся мнение, что интубация трахеи, впервые произведённая французом Guy de Chauliac ещё в XIV веке, малоперспективна ввиду технической трудности. И это несмотря на то, что технологии протезирования дыхательных путей также успели уже получить значительное развитие: в 1734 году Pugh изобрёл армированную эндотрахеальную трубку, в 1792 Сипу предложил дополнять интубацию трахеи дренированием желудка с помощью зонда, а в 1807 Chaussier впервые создал трубку с герметизирующей манжеткой.

Лишь в самом конце XIX века начались попытки, вначале робкие, реабилитации способа вдувания. В 1891 году парижский хирург Theodore Tuffier успешно резецировал верхушку легкого: по поводу туберкулезного процесса, применив ИВЛ вдуванием через трахеальную трубку с манжетой. В 1887 году в США Joseph O'Dwyer предложил трубку для интубации трахеи с герметизирующей оливой, а в 1891 George Fell изобрел очередной мех для ИВЛ с управляемым вручную клапаном выдоха. В 1896 O’Dwyer соединил ручной мех Fell’s со своей трубкой, заменив клапан тройником, отверстие которого прикрывалось большим пальцем врача. Обретя вскоре гораздо более удобный ножной привод, «аппарат искусственного дыхания Фелла-О’Дуайера» получил в Америке широкое распространение — причем не только в неотложной помощи, но и при операциях на открытой грудной клетке (R. Matas, 1898). Весной 1900 года Василий Дмитриевич Добромыслов (1869—1917), в то время — сверхштатный ассистент при кафедре госпитальной хирургической клиники Томского университета — выполнил три успешные резекции пищевода у собак, проводя им «гиперпрессию через горлосечную трубку» — ИВЛ через трахеостому кузнечными мехами с приводом от электродвигателя. В 1907 году небольшая любекская компания Drager сделала для горноспасателей чемоданчик «Pulmoftx» с кислородным баллоном, патефонным механизмом, вращавшим золотник, и лицевой маской на гибком шланге. Несмотря на это, однако, в 1904 году молодой Ernst Ferdinand Sauerbruch из клиники Микулича в Бреслау получил всемирную известность, начав производить торакальные операции внутри камеры с перемежающимся разрежением, из которой наружу выступала лишь голова больного.

Однако время постепенно расставляло все на свои места. В 1931 году американец Ralph M. Waters продемонстрировал, что ИВЛ во время анестезии с одинаковым эффектом производится как ручным мешком, так и мехом с электрическим приводом; в 1938 появился автоматический «Spiropulsator» шведского хирурга Clarence Crafoord. После второй мировой войны мешок для ручной ИВЛ окончательно стал необходимой принадлежностью наркозного аппарата, а в пятидесятых тот же Drager выпустил первый серийный наркозный аппарат с автоматизированной ИВЛ — «Sulla». Подобно тому, как всякая крупная война вызывала волну внедрения новых плазмозаменителей, стимулами к созданию новых аппаратов ИВЛ становились в XX веке эпидемии полиомиелита. Не всегда это были аппараты, вдувающие воздух в легкие, но методика длительного протезирования внешнего дыхания действительно отрабатывалась прежде всего на жертвах паралича дыхательной мускулатуры. Именно так в 1952 году появился первый массовый аппарат объёмного вытеснения шведа C.G. Engstrom — очень долговечная и надежная машина, ставшая прототипом громадного числа подражаний во всем мире, в том числе отечественных АНД-2 и семейства РО. Вплоть до 1970-х годов в зарубежных клиниках широко применялись, однако, и наследники «камеры Зауэрбруха-Брауэролла» — громоздкие агрегаты для создания колебаний внешнего давления вокруг тела пациента вроде так называемых кирасных (для грудной клетки) или циклопических танковых (для всего тела) респираторов, качающиеся кровати и т. п.

Действительно, господствующая сегодня вентиляция путём вдувания, — так называемый внутренний способ ИВЛ — далеко не единственная возможность протезирования внешнего дыхания. Все многообразие известных методов легче всего систематизировать на основе простой функциональной схемы системы внешнего дыхания. Пока нельзя непосредственно воздействовать на дыхательные центры, однако уже давно известна как временная чрезкожная, так и постоянная, с помощью имплантированных электродов, электростимуляция диафрагмальных нервов («френнкус-стимуляция»). Можно стимулировать и непосредственно саму диафрагму, располагая электроды на коже в проекциях мест прикрепления куполов или имплантируя их непосредственно в мышечную ткань диафрагмы например, малоинвазивным лапароскопическим способом (DrMarco A.F., Mortimer J.F., Stellate Т., 2001). Можно воздействовать перемежающимся разрежением на грудную клетку или все тело, можно изменять ёмкость трудной клетки или положение диафрагмы многочисленными ручными способами или с помощью качающейся кровати. Можно снаружи воздействовать и непосредственно на сами легкие, создавая в плевральных полостях что-то подобное пульсирующему пневмотораксу (так называемый трансплевральный массаж легких по В. П. Смольникову). Почему же самое банальное вдувание воздуха через дыхательные пути оказалось самым живучим способом ИВЛ? Помимо более высокой управляемости, приобретающей решающее значение при длительной поддержке, тому есть ещё одна причина. Как несложно заметить, чтобы работал каждый из способов, должны быть сохранны нижележащие компоненты системы. Поэтому стимуляция диафрагмальных нервов, например, применяется в основном при высоких повреждениях спинного мозга или иных неврологических заболеваниях, танковый респиратор также требует отсутствия пневмоторакса, интактных легких и т. п. А способ вдувания оказывается наиболее универсальным, действуя даже при тяжелых механических повреждениях системы.

Таким образом, альтернативные вдуванию способы ИВЛ находящей большее применение в случаях длительного протезирования функции тех отделов системы внешнего дыхания, которые лежат выше её «механического» звена. Подобные ситуации возникают при несостоятельности высших центров (так называемый синдром истинной альвеолярной гиповентиляции), высокой спинальной травме, повреждении диафрагмальных нервов и т. д.

Одним из современных вариантов ИВЛ подобного рода является имплантация электродов-антенн радиочастотного водителя ритма диафрагмы. Радиосигнал от компактного излучателя передается на антенны, имплантированные под кожу туловища, которые преобразуют его в электрический импульс и передают на электроды, фиксированные непосредственно на диафрагмальных нервах. Импульсы частота амплитуда которых напоминают характеристики естественной волны деполяризации нервного волокна, вызывают ритмичные сокращения куполов диафрагмы и присасывание воздуха в грудную клетку, Распространение этой методики сдерживает высокая стоимость — более 60 000 евро. В сентябре 2004 года была организована первая операция подобного рода у гражданина России, выполненная по поводу несостоятельности дыхательных центров в университетской клинике Тампере (Финляндия). Возврат способа вдувания и эндотрахеальной интубации получили неожиданное развитие: опасность разрыва легких неожиданно вернулась в виде концепции баротравмы. Развитие науки и практики, включая витки спирали, становится все более быстротечным, однако знание истории пройденного пути все же избавляет от многих неприятностей.

В самом широком смысле под респираторной поддержкой понимается сегодня полное или частичное протезирование функции внешнего дыхания. При этом чем полнее протезирование, тем с большим основанием можно говорить о классической искусственной вентиляции легких (ИВЛ), а чем больше полномочий в процессе внешнего дыхания мы делегируем самому больному — тем точнее ситуация описывается более новым термином респираторная поддержка (РП). Появление качественно новой аппаратуры, построенной на принципах цифрового адаптивного управления, сделало возможным подлинное сотрудничество между аппаратом и больным, когда аппарат лишь берет на себя — строго в необходимой мере, частично или полностью,— механическую работу дыхания, оставляя пациенту функцию текущего управления — опять-таки в той мере, в какой больной способен её выполнять. Оборотной стороной высокого комфорта и эффективности стало, однако, расширение возможностей ошибки врача-оператора при управлении столь сложной техникой.

Цели проведения ИВЛ

1. Физиологические:
   1. Поддержка обмена газов
      • Альвеолярной вентиляции (РаСО2 и РН)
      • Артериальной оксигенации (PaO2 и SatO2)
   2. Повышение объёма лёгких
      • В конце вдоха (профилактика или лечение ателектазов, повышение оксигенации)
      • В конце выдоха (повышение ФОЕ, улучшение V/Q, профилактика VILI и т. д.)
   3. Уменьшение работы дыхания
2. Клинические:
   • Лечение гипоксемии
   • Лечение дыхательного ацидоза
   • Защита от респираторного дистресса
   • Профилактика и лечение ателектазов
   • Поддержка работы дыхательной мускулатуры
   • Седатация и релаксация при оперативном вмешательстве
   • Стабилизация грудной клетки
   • Снижение системного и/или миокардиального потребления О2.

Классификация конвенционных режимов ИВЛ

Сегодня существует множество режимов искусственной и вспомогательной вентиляции лёгких, которые реализованы в различных современных «интеллектуальных» респираторах. Основные принципы переключения аппарата ИВЛ с вдоха на выдох заключаются в управляемом объёме (Volume Control Ventilation, VCV), подаваемом в дыхательные пути пациента, или же управляемом давлении (Pressure Control Ventilation, PCV), создаваемом в его дыхательных путях.

Все режимы вентиляции, как известно, подразделяются на принудительные, принудительно-вспомогательные и вспомогательные.

Принудительные режимы: CMV (Controlled Mechanical Ventilation), управляемая механическая вентиляция с управляемым объёмом. У производителей разных аппаратов этот режим может носить различные названия — IPPV (Intermittent Positive Pressure Ventilation), вентиляция с перемежающимся положительным давлением, VCV (Volume Control Ventilation) или A/C (Assist/Control), ассистируемо-управляемая вентиляция. Перед аббревиатурой, обозначающей эти режимы, может стоять буква S: (S)CMV, (S)IPPV, указывающая на возможность (именно возможность, а вовсе не обязательность) синхронизации аппаратной принудительной вентиляции с попытками самостоятельного дыхания пациента.

В рамках ИВЛ с управляемым объёмом существует режим PLV (Pressure Limited Ventilation) — режим управляемой вентиляции с ограничением пикового давления на вдохе.

При проведении ИВЛ с управляемым объёмом, особенно при проведении длительной ИВЛ у пациентов с лёгочной патологией, часто применяют положительное давление в конце выдоха (ПДКВ, или PEEP — Positive End Expiratory Pressure) или постоянно положительное давление в дыхательных путях (ППДП, или CPAP — Continuous Positive Airway Pressure). Эти установки применяются для увеличения ФОЕ у пациента и улучшения трансальвеолярного газообмена. Выбор оптимального уровня РЕЕР или СРАР является отдельной, и очень непростой проблемой, решение которой невозможно без полноценного респираторного мониторинга.

При проведении ИВЛ с управляемым давлением (PCV), которая более всего подходит для респираторной поддержки у больных с синдромом острого повреждения легких, возможно проведение вентиляции с обратным (инвертированным) отношением вдоха к выдоху — PCV IRV (Pressure Control Inverse Ratio Ventilation).

К режимам принудительной вентиляции можно отнести разновидность вентиляции с управляемым давлением — BIPAP (Biphasic Positive Airway Pressure), он же DuoPAP, BiLevel, BiVent, PCV+, SPAP — искусственная вентиляция лёгких с двухфазным положительным давлением в дыхательных путях, дающая пациенту осуществлять относительно свободные дыхательные движения во время поддержания в его дыхательных путях как «верхнего», так и «нижнего» уровней давления, то есть в любую фазу аппаратного дыхательного цикла.

К принудительно-вспомогательным режимам ИВЛ относятся SIMV (Synchronized Intermittent Mandatory Ventilation) — синхронизированная перемежающаяся (периодическая) принудительная вентиляция и P-SIMV (Pressure Controlled Synchronized Intermittent Mandatory Ventilation), синхронизированная перемежающаяся принудительная вентиляция с управляемым давлением. Эти режимы приобрели в практике ИВЛ значительную популярность, поскольку, если это необходимо, они могут полностью обеспечить принудительную управляемую ИВЛ без переключения на другие режимы, а при нестабильной самостоятельной вентиляции они поддерживают необходимый уровень минутной вентиляции. Кроме того, эти режимы значительно лучше переносятся пациентами в сознании, чем полностью принудительные режимы, и их применение позволяет плавно проводить отлучение пациентов от ИВЛ. Режимы вспомогательной вентиляции включают PSV (Pressure Support Ventilation), вспомогательную вентиляцию с поддержкой давлением, или ASB (Assisted Spontaneous Breathing) и PPS (Proportional Pressure Support), или PAV (Proportional Assist Ventilation) — пропорциональную поддержку давлением.

Первый из них сегодня является основным видом полностью вспомогательной вентиляции, при нём принудительные аппаратные вдохи полностью отсутствуют, частота вентиляции, продолжительность как вдоха, так и выдоха полностью от возможностей пациента, а аппарат ИВЛ, распознавая попытку вдоха, подаёт в дыхательные пути инспираторный поток, величина которого зависит от установленной скорости нарастания и уровня поддерживающего давления.

Второй режим является логическим развитием первого, и отличается от него тем, что чем большее инспираторное усилие создаёт пациент, тем больший поток и большее поддерживающее давление подаются аппаратом.

При проведении вспомогательных режимов ИВЛ очень большое значение имеет сопротивление эндотрахеальной или трахеостомической трубки, поскольку из-за относительно малого диаметра трубки и её высокого сопротивления давление в дыхательных путях оказывается во время вдоха значительно ниже давления в дыхательном контуре, и аппаратное поддерживающее давление просто не успевает за время вдоха компенсировать эту разницу давлений. Во избежание чрезмерной дополнительной работы дыхания со стороны пациента в современных респираторах реализован режим автоматической компенсации сопротивления интубационной трубки — ATC (Automatic Tube Compensation) или TRC (Tube Resistance Compensation), меняющие величину потока поддержки в зависимости от диаметра трубки.

Сравнительно новый режим ИВЛ, недавно разработанный специалистами фирмы Hamilton Medical — режим пропорциональной вспомогательной вентиляции (Proportional Assist Ventilation, PAV) и адаптивной поддерживающей вентиляции (Adaptive Support Ventilation, ASV).

Режим PAV оказывает респираторную поддержку в соответствии с измеренными характеристиками дыхательной системы пациента, в соответствии с дыхательными усилиями (попытками) пациента, основываясь на сигнале величины потока, экспираторной константе времени и величине комплайнса легких. Другими словами, этот режим пытается максимально адаптировать работу аппарата ИВЛ к потребностям пациента.

ASV можно описать как «электронный протокол ИВЛ», который включает в себя самые новые и сложные способы измерения и алгоритмы для того, чтобы сделать ИВЛ более безопасной, простой и последовательной. Этот режим разработан для вентиляции не только пассивно, но и активно дышащих пациентов. ASV распознает спонтанную дыхательную активность и автоматически переключает аппарат между принудительной вентиляцией, контролируемой по давлению, и спонтанным дыханием с поддержкой давлением. Путём мониторинга общей ЧД, спонтанной ЧД и давления на вдохе можно определить реакцию пациента на вспомогательную вентиляцию и оценить его взаимодействие с ASV в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

NAVA, «Neurally Adjusted Ventilatory Assist» — режим, доступный на аппаратах Servo-i фирмы «MAQUET». Режим ИВЛ создан на основе режима «Pressure support ventilation» (PSV). Два существенных отличия от режима PSV — это уникальный триггер и способ изменения давления поддержки. Аппарат ИВЛ оснащён системой, распознающей нервный импульс, проходящий по диафрагмальному нерву к диафрагме. Датчик-электрод заключён в стенке желудочного зонда и соединён тонким проводом с блоком управления аппарата ИВЛ. Таким образом, аппарат ИВЛ начинает вдох в ответ на сигнал, исходящий непосредственно из дыхательного центра. Электрический импульс регистрируется, когда приказ на вдох, идущий из дыхательного центра по диафрагмальному нерву, распространяется на диафрагму. Компьютер аппарата ИВЛ отделяет нужный сигнал от других электрических импульсов, в частности, от электрической активности сердца. Величина сигнала оценивается аппаратом ИВЛ в микровольтах. Уровень давления поддержки аппарат ИВЛ выбирает пропорционально величине электрического импульса, генерируемого дыхательным центром. Помимо управления вдохом система «NAVA» на аппарате Servo-i позволяет мониторировать активность дыхательного центра и сопоставлять её работой аппарата в любом режиме ИВЛ.

Высокочастотная искусственная вентиляция легких

В последнее время увеличивается интерес называемой высоко-частотной ИВЛ (ВЧ ИВЛ, «High-frequency ventilation»). Это понятие относится к ИВЛ с частотой дыхания более 60 мин⁻¹ при адекватном уменьшении дыхательного объёма. Метод в его современном виде был предложен Jonzon и соавторами в 1970 г. в развитие идеи «частого дыхания» Т. Грея.

Основная цель ВЧ ИВЛ — резкое уменьшение перепада давления в легких от выдоха к вдоху (при частоте более 200 мин⁻¹ и дыхательном объёме 100—150 мл давление становится практически постоянным в течение всего дыхательного цикла) и некоторое снижение среднего внутригрудного давления. Значительное уменьшение дыхательных экскурсий грудной клетки и легких дает преимущество при операциях на легких, при наличии бронхоплевральных свищей, оно способствует стабилизации внутричерепного давления, что немаловажно, например, при микрохирургических вмешательствах на мозге. Снижение максимального давления на вдохе уменьшает вероятность развития баротравмы легких и нарушений гемодинамики, способствует ощущению «дыхательного комфорта» у больного. Ещё одно положительное качество ВЧ ИВЛ, которое отметил Sjostrand (1980), состоит в том, что при частоте более 80 — 100 мин⁻¹ при нормальном РаCO2 легко подавляется спонтанная дыхательная активность, что способствует хорошей адаптации больного к работе аппарата ИВЛ.

ВЧ ИВЛ достигается двумя основными способами — «струйным» и «объемным».

Струйная ВЧ ИВЛ. Сущность этого способа заключается в комбинации струйного (инжекционного) метода ИВЛ с вентиляцией под перемежающимся положительным-положительным давлением при частоте дыхания обычно 100—300 мин⁻¹. Применение способа рассчитано прежде всего на получение суммы преимуществ, свойственных каждому из слагаемых. Однако, высокоскоростная струя газа в сочетании с высокой частотой обладает и специфическим действием, способствуя равномерности распределения газа в легких и улучшению смешивания газа, содержащегося во вдыхаемом объёме, с газом остаточного объёма и тем самым лучшей оксигенации артериальной крови.

Объемная ВЧ ИВЛ. Этот способ отличается от традиционных способов ИВЛ только значительным увеличением частоты дыхания. При нём сохраняется обычная линейная скорость газовой струи и необходимость герметичного соединения системы аппарат — пациент, равно как и доступность измерения параметров вентиляции и возможность полноценного кондиционирования дыхательной смеси.

Разновидностью ВЧ ИВЛ является так называемая осцилляторная вентиляция с частотой циклов от 10 до 25 Гц (600—1500 мин⁻¹) и более. При таких частотах перемещаемый объём газа снижается до минимальных размеров (10 — 15 мл и менее), и само понятие «вентиляция» как обмен объёмов утрачивает реальный смысл. В этих условиях газообмен осуществляется, по-видимому, не за счет конвекции газа, а за счет диффузии газа в газовой среде, значительно усиливаемой осцилляциями.

Терминология

«APV», «Adaptive pressure ventilation» — режим ИВЛ на аппарате Hamilton Galileo аналог «PRVC».

«APRV», «Airway Pressure Release Ventilation» — ИВЛ с помощью снижения давления. Вариант «BIPAP» с длинной фазой time high и короткой фазой time low.

«ARPV/Biphasic» — режим ИВЛ на аппарате Viasys Avea. ИВЛ с возможностью спонтанного дыхания на двух уровнях давления в дыхательных путях. Точно также как и в «BIPAP» происходит чередование фазы высокого давления в дыхательных путях с фазой низкого давления.

«ASB», «Assisted spontaneous breathing» -синоним"PSV".

«Assist/control» («A/C») — синоним «CMV».

«Assist-control ventilation» («ACV») («A-C») — синоним «CMV».

«Assisted mechanical ventilation» («AMV») — синоним «CMV».

«Assist/control +pressure control» — синоним «CMV».

«ASV» «Adaptive support ventilation» — адаптивная поддерживающая вентиляция. Этот режим есть на аппарате ИВЛ Hamilton Galileo. Цель режима «ASV» — обеспечить заданный объём минутной вентиляции (как в режиме «MMV»), но не допустить развития частого поверхностного дыхания (rapid shallow breathing). Для достижения этой цели аппарат, выполняет принудительные вдохи и поддерживает спонтанные вдохи пациента, как в режиме «SIMV». Соотношение числа принудительных и спонтанных вдохов режим «ASV» устанавливает в зависимости от дыхательной активности пациента. Кроме того, аппарат выполняет коррекцию параметров принудительных и спонтанных вдохов от вдоха к вдоху (Dual Control Breath-to-Breath), как в режимах «PRVC» и «VS». То есть аппарат меняет уровень давления поддержки так, чтобы во время каждого вдоха доставлять целевой дыхательный объём.

«Augmented minute volume», «AMV» — режим ИВЛ синоним «Mandatory minute ventilation».

«AutoFlow» — режим ИВЛ на аппаратах ИВЛ фирмы Dräger Evita-2dura, Evita-4, Evita-XL, аналог «PRVC».

«AutoMode» режим, включающий в себя два режима и производящий автоматическое переключение в обе стороны в зависимости от дыхательной активности пациента. В одном режиме все вдохи принудительные (CMV), а во втором все вдохи спонтанные (CSV).

AutoPEEP — АутоПДКВ (AutoPEEP, Intrinsic PEEP) возникает когда настройки аппарата ИВЛ (частота дыханий, объём и длительность вдоха) не соответствуют возможностям пациента. В этом случае пациент до начала нового вдоха не успевает выдохнуть весь воздух предыдущего вдоха. Соответственно, давление в конце выдоха (end expiratory pressure) оказывается выше, чем задано настройками аппарата. AutoPEEP — это разница между Total PEEP и PEEP, установленным в настройках режима ИВЛ. Синонимы: Inadvertent PEEP — непреднамеренное ПДКВ, Intrinsic PEEP — внутреннее ПДКВ, Inherent PEEP — естественное ПДКВ, Endogenous PEEP — эндогенное ПДКВ, Occult PEEP — скрытое ПДКВ, Dynamic PEEP — динамическое ПДКВ.

«BiLevel» — режим ИВЛ на аппарате Puritan Bennet 840. Этот режим очень похож на «BIPAP» от фирмы Dräger. Главное отличие в том, что в режиме «BIPAP» опция «PSV» работает только с уровня PEEP low, а в «BiLevel» поддержка спонтанного дыхания возможна с двух уровней (PEEP low и PEEP high) 1. «BiLevel» — это режим спонтанной вентиляции на двух уровнях PEEP с переключением с одного уровня давления на другой через заданные временные интервалы. 2. «BiLevel» — это «Pressure control ventilation» с возможностью спонтанного дыхания в течение всего дыхательного цикла. Иными словами, спонтанное дыхание, совмещенное со стандартным режимом «PCV». При этом на каждом уровне давления спонтанные вдохи могут быть поддержаны давлением («BiLevel»+ «PSV»).

«BIPAP», «Biphasic positive airway pressure» — режим ИВЛ на аппаратах фирмы Dräger. 1."BIPAP" — это режим спонтанной вентиляции на двух уровнях СРАР с переключением с одного уровня давления на другой через заданные временные интервалы. 2. «BIPAP» — это «Pressure control ventilation» с возможностью спонтанного дыхания в течение всего дыхательного цикла. Иными словами- спонтанное дыхание совмещенное со стандартным режимом «PCV».

«BIPAPAssist» — режим ИВЛ на аппаратах фирмы Dräger отличается то классического «BIPAP» тем, что в инспираторная попытка на нижнем уровне СРАР всегда включает переход на верхний уровень СРАР.

«BiPAP» — режим на аппаратах фирмы «Respironics» для неинвазивной ИВЛ, вариант режима «PSV» через дыхательную маску.

«Bi-Vent» — режим ИВЛ на аппарате Servo-I фирмы MAQUET. Этот режим очень похож на «BIPAP» от фирмы Dräger. Главное отличие в том, что в режиме «BIPAP» опция «PSV» работает только с уровня PEEP low, а в «Bi-Vent» поддержка спонтанного дыхания возможна с двух уровней (PEEP и P high).

CDP (Continuous distending pressure) — синоним CPAP.

CMV (continuous mandatory ventilation) — это вариант согласования вдохов, при котором все вдохи принудительные (mandatory).

«CMV» — варианты расшифровки аббревиатуры: «Continuous mandatory ventilation», «Controlled mandatory ventilation», «Continuous mechanical ventilation», «Controlled mechanical ventilation», все варианты расшифровки — синонимы.

«Control mode» — синоним «CMV»

«Continuous mandatory ventilation + assist» — синоним «CMV»

Сompliance (Cst) — комплайнс, растяжимость, податливость. Размерность комплайнса — мл/мбар показывает, на сколько миллилитров увеличивается объём при повышении давления на 1 миллибар. Комплайнс дыхательной системы характеризует растяжимость легких и грудной клетки. Комплайнс — величина обратная упругости сompliance =1/ elastance.

CPAP (constant positive airway pressure) — постоянное положительное давление в дыхательных путях. Умный аппарат ИВЛ при включении этой опции, виртуозно «играя» клапанами вдоха и выдоха, будет поддерживать в дыхательном контуре постоянное, одинаковое давление.

CPPB (Continuous positive pressure breathing) — синоним CPAP.

CSV (continuous spontaneous ventilation) — это вариант согласования вдохов, при котором все вдохи самостоятельные.

Dual controlled ventilation — так называют «интеллектуальные» программы управления, когда, например, для получения заданного объёма аппарат, работающий в режиме PCV, меняет давление и длительность вдоха. Существуют «интеллектуальные» программы, которые перенастраивающие аппарат за время одного вдоха и программы, выполняющие перенастройку за несколько вдохов.

«Duo-PAP/APRV» — режим ИВЛ на аппарате «Hamilton Galileo» очень похож на «BiLevel» на аппаратеPuritan Bennet 840.

Double loop «dual» control — аппарат ИВЛ решает две задачи в рамках одного режима ИВЛ например: при управлении по давлениюаппарат ИВЛ не только обеспечивает заданное давление вдоха, но и стремится доставить целевой дыхательный объём.

Dual Control Within a Breath — автоматическая коррекция параметров ИВЛ во время каждого вдоха. Режимы «PLV» (Drager Evita 4) и «VAPS» (Bird 8400ST). При создании этих режимов использован принцип управления Autosetpoint.

Dual Control Breath-to-Breath. Аппарат анализирует состоявшийся вдох и выполняет коррекцию параметров ИВЛ между вдохами. При создании этих режимов использован принцип управления Adaptive Control.

Dynamic PEEP — динамическое ПДКВ, синоним AutoPEEP.

EEP (End-expiratory pressure) — синоним PEEP.

Endogenous PEEP — эндогенное ПДКВ, синоним AutoPEEP.

EPAP (Expiratory positive airway pressure) — синоним PEEP.

«Extended mandatory minute ventilation», «EMMV» — режим ИВЛ синоним «Mandatory minute ventilation».

Functional residual capacity (FRC) — Функциональная остаточная ёмкость — ФОЕ — это объём воздуха в лёгких по завершении обычного выдоха.

HFV (high frequency ventilation) — высокочастотная ИВЛ — частота вдохов больше 60 в минуту. Дыхательный объём может быть меньше объёма мёртвого пространства. Газообмен происходит за счёт диффузии.

«IDV», «Intermittent demand ventilation» — режим ИВЛ, аналогичный «IMV».

IMV (intermittent mandatory ventilation) — перемежающаяся принудительная вентиляция — это вариант согласования вдохов, при котором принудительные вдохи чередуются с самостоятельными. Этот же термин используется как название режимов ИВЛ.

Inspiratory capacity (IC) — Ёмкость вдоха — ЕВ — это объём максимального вдоха после обычного выдоха.

Inadvertent PEEP — непреднамеренное ПДКВ, синоним AutoPEEP.

Intrinsic PEEP — внутреннее ПДКВ, синоним AutoPEEP.

Inherent PEEP — естественное ПДКВ, синоним AutoPEEP.

«Inspiratory assist» («IA») — синоним «PSV».

«Inspiratory pressure support» («IPS») — синоним"PSV".

«Inspiratory flow assist» («IFA») — синоним"PSV".

Iron lung — «железные лёгкие» — аппарат ИВЛ, NPV, создающий отрицательное давление над поверхностью всего тела пациента в момент вдоха.

«IRPCV», «Inverse Ratio Pressure Control Ventilation» — синоним «IRV».

«IPPV» «Intermittent positive pressure ventilation» — синоним «CMV».

«IRV», «Inverse Ratio Ventilation» — это режим принудительной вентиляции, при котором продолжительность вдоха больше продолжительности выдоха. Все вдохи принудительные и доставляются с заданной частотой. Обычно под «IRV» понимают соотношение вдоха к выдоху от 1:1 до 4:1. «IRV» — это «CMV» с обратным отношением длительности вдоха и выдоха. Существуют два варианта «IRV»: с управлением по объёму и по потоку.

Kirassa — «кираса» — аппарат ИВЛ, NPV, создающий отрицательное давление над поверхностью грудной клетки пациента в момент вдоха.

«Mandatory minute ventilation», «MMV» — это режим ИВЛ при котором пациент дышит самостоятельно в «PSV», а аппарат ИВЛ каждые 20 секунд рассчитывает объём минутной вентиляции. Если пациент не может обеспечить заказанный (целевой) МОД (target minute volume), аппарат ИВЛ увеличивает поддержку.

Maximum capacity — максимальная абсолютная влажность (МАВ) — это максимальное количество (мг/л) водяного пара для данной температуры газа или ёмкость газа для паров воды при данной температуре.

Minute volume (MV) — Минутный объём — это сумма дыхательных объёмов за минуту. Если все дыхательные объёмы в течение минуты равны, можно просто умножить дыхательный объём на частоту дыханий.

«Minimum minute volume» «MMV» — режим ИВЛ, синоним «Mandatory minute ventilation».

«NAVA», «Neurally Adjusted Ventilatory Assist» — режим, доступный на аппаратах Servo-i фирмы «MAQET». Аппарат ИВЛ оснащён системой, распознающей нервный импульс, проходящий по диафрагмальному нерву к диафрагме. Датчик-электрод заключён в стенке желудочного зонда и соединён тонким проводом с блоком управления аппарата ИВЛ. Таким образом, аппарат ИВЛ начинает вдох в ответ на сигнал, исходящий непосредственно из дыхательного центра. Электрический импульс регистрируется, когда приказ на вдох, идущий из дыхательного центра по диафрагмальному нерву, распространяется на диафрагму.

NPV (negative pressure ventilation) — ИВЛ осуществляемая за счёт создания отрицательного давления над поверхностью тела пациента в момент вдоха («кираса», «железные лёгкие»).

Occult PEEP — скрытое ПДКВ, синоним AutoPEEP.

Optimal Control — принцип управления, при котором аппарат ИВЛ подбирает оптимальный дыхательный объём и частоту дыханий, чтобы получить нужный пациенту объём минутной вентиляции. Для решения этой задачи постоянно вносятся поправки в управление по давлению. При угнетении дыхательной активности пациента аппарат добавляет принудительные вдохи. Этот принцип управления использован при создании режима «Adaptive Support» в аппарате ИВЛ Hamilton Galileo.

«PA» «Pressure augmentation» — режим ИВЛ на аппарате Bear 1000. Аналог «VAPS».

«PAV», «Proportional assist ventilation» — Пропорциональная поддержка давлением. Режим ИВЛ, изменяющий поддержку вдоха пациента прямо пропорционально к величине инспираторного усилия. Аналог «PPS».

«PCIRV», «Pressure Control Inverse Ratio Ventilation» — синоним «IRV».

PEEP — ПДКВ — положительное давление конца выдоха.

«PPS», «Proportional pressure support» — Пропорциональная поддержка давлением. Режим ИВЛ изменяющий поддержку вдоха пациента прямопропорционально к величине инспираторного усилия. Аналог «PAV».

PPV (positive pressure ventilation) — способ ИВЛ, при котором на вдохе давление воздуха в дыхательных путях пациента выше атмосферного.

Pressure controlled ventilation (PCV) — способ управления вдохом за счёт изменения давления.

«Pressure controlled ventilation» («PCV») — синоним «CMV».

«Pressure controlled ventilation + assist» — синоним «CMV».

«Pressure control» («PC») — синоним «CMV».

«Pressure control assist control» — синоним «CMV».

«Pressure support ventilation», «PSV» — вентиляция с поддержкой давлением, режим спонтанной ИВЛ.

«PRVC», «Pressure-regulated volume control» — режим вентиляции на основе «Pressure control ventilation» или «PCV» особенность состоит в том, что уровень давления вдоха устанавливает аппарат ИВЛ на основе заданного врачом целевого дыхательного объёма. При создании режима использован принцип управления Adaptive Control с паттерном ИВЛ DC-CMV. Этот режим есть на аппаратах ИВЛ Siemens 300, Servo-I, Avea Viasys, Inspiration e-Vent.

«SIMV» («synchronized intermittent mandatory ventilation») — синхронизированная перемежающаяся принудительная вентиляция. Этот термин используется, как название режимов ИВЛ, использующих способ согласования вдохов IMV.

Setpoint Control — принцип управления, при котором аппарат ИВЛ строго выдерживает установленные параметры режима. Например, дыхательный объём или поток и длительность вдоха, или предел давления на вдохе и т. д.

Servo Control- принцип управления, при котором аппарат ИВЛ вносит поправки в управление потоком на вдохе. В опции «Automatic Tube Compensation» компенсируется сопротивление эндотрахеальной трубки, а в режиме «Proportional Assist Ventilation» аппарат ИВЛ оказывает поддержку вдоха пропорционально инспираторному усилию пациента. Принцип Servo Control использован в режимах «ATC» и «PAV».

«Spontaneous pressure support» («SPS») — синоним «PSV».

Time constant (τ) — постоянная времени. Это произведение комплайнс на резистанс. τ = Cst х Raw Размерность постоянной времени — секунды. Показывает, как комплайнс и резистанс в совокупности влияют на скорость пассивного выдоха.

«Time cycled assist control» — синоним «CMV».

Total lung capacity (TLC) — Общая ёмкость лёгких — ОЕЛ — это объём воздуха в лёгких по завершении максимального вдоха.

Total PEEP — суммарное ПДКВ, или ПДКВ получаемое при измерении давления в дыхательных путях во время паузы выдоха (Expiratory hold).Total PEEP=AutoPEEP+PEEP.

Trigger. Для аппарата ИВЛ — это пусковая схема включающая вдох.

«VAPS», «Volume-assured pressure support» — режим ИВЛ на аппарате Bird 8400ST аналог «PA».

«Ventilation + patient trigger» — синоним «CMV».

Volume capacity (VC) — Жизненная ёмкость лёгких — ЖЕЛ — это объём вдоха после максимального выдоха.

Volume Cycling — переключение с вдоха на выдох «по объёму».

Volume controlled ventilation (VCV) — способом управления является изменение дыхательного объёма.

Volume trigger — Триггер по объёму. Триггер срабатывает на прохождение заданного объёма в дыхательные пути пациента.

«Volume controlled ventilation» («VCV») — синоним «CMV».

«Volume control» («VC») — синоним «CMV».

«Volume control assist control» — синоним «CMV».

«Volume cycled assist control» — синоним «CMV».

«VS» «Volume Support» — режим вентиляции на основе «Pressure support ventilation», в котором аппарат ИВЛ задаёт уровень давления поддержки для доставки целевого дыхательного объёма. Этот режим есть на аппаратах ИВЛ Siemens 300, Servo-i, Inspiration e-Vent и PB-840.

«Volume Control Inverse Ratio Ventilation» («VCIRV») — синоним «IRV».

ZEEP (zero end expiratory pressure) — нулевое давление конца выдоха. В конце выдоха давление снижается до уровня атмосферного.

См. также

• Искусственный массаж сердца
• Аппарат искусственной вентиляции легких
• Первая помощь

Ссылки

• [depts.washington.edu/learncpr/russian/quickcpr.html Искусственное дыхание: три простых действия]
• [neotlozhnaya-pomosch.info/iskusstvennaja_ventiljacija_ljogkih.php Искусственная вентиляция легких: прошлое и настоящее ИВЛ]

Отрывок, характеризующий Искусственное дыхание

Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.