Казак Макей
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
(перенаправлено с «Иловайский, Мокей Осипович»)
Не следует путать с Казак Мамай.
| Маке́й | |
| укр. Мокiй | |
| Род деятельности: |
Казак |
|---|---|
| Подданство: |
вольноподданный |
| Награды и премии: |
Золотой ковш ([www.bibliotekar.ru/rusOrden/20.htm приблизительный вид]) |
Казак Маке́й — мифический основатель Макеевки.
Год рождения как и дата смерти неизвестны, (родился предположительно в середине XVII века, ориентировочная дата рождения — 28 апреля или 3 июля (по старому стилю)[1]). Существует две основные версии его появления в Донецких степях[2], которые одновременно являются двумя версиями основания Макеевки и личности основателя.
Запорожец
Макей был беглым казаком[3] из Запорожской Сечи. От кого именно и по каким причинам он скрывался — неизвестно. Возможно он просто отправился на промыслы. Существует также вероятность того, что он был отправлен туда с задачей организации форпоста на пути к турецкой крепости Азов, для предупреждения возможных набегов.
В дальнейшем заимка, устроенная Макеем, разрослась в поселение и была названа его именем[4]
Доне́ц
Макей (Мокей Осипович Иловайский) был донским казаком. Нынешняя территория Макеевки была пожалована ему за службу в чине старшины Войска Донского, находилась в его владении, после чего перешла его предположительным потомкам — русскому дворянскому роду Иловайских[5].
Персонаж художественной литературы
- В книге Юрия Волошина [www.book-rossiya.ru/bookindex_opuykp.html «Казаки-разбойники»], дядько Макей — десятский казак, вместе со своим десятком занимающийся разбоем.
Напишите отзыв о статье "Казак Макей"
Примечания
- ↑ По распространённыму казацкому обычаю, детям давали древние имена того святого, память которого праздновали за седьмицу до рождения ребёнка
- ↑ [www.masters.donntu.edu.ua/2006/fema/pavlijchuk/ind/ind.htm Павлийчук А. В. «Край в котором я живу, Макеевка»]
- ↑ [www.masters.donntu.edu.ua/2007/feht/zabelina/ind/index.htm Забелина А.Э «Мой город — Макеевка»]
- ↑ [hghltd.yandex.net/yandbtm?qtree=17f8SbfM2pzwsNS%2BZqzqFrCgsHB3EtBKp0C8mXArPr429xM1s9smkZAEP8VYhcD9fQsxt%2F2bS6Tx%2BO9XaElvpaCpd0saU0nm1wi0qt0FmPh9gJ2WzvV%2FZDC%2FbaExi8P1aoZMM1gwhnC3RrHi8oO2k%2FmUQ2%2F3%2Fz6w8IYyQSwEtXS8cEOvPfzSUWUirmm5CQsvyiCcPZCBmGixWpGEulTCaY%2FykpTwiPcbXGJKOKOQouEK3Tgjx4x9JYChP%2BpKDFw30JIv7lAKyT8E%2BR%2FUpMDrj97%2F2m0MwIAYglwManQR3Je8U7wxb3QtM5nmR7ymIjDBacF1eMbl%2BP9i0nxV%2FWb0AW2%2BERoRoYnOyzHE71NCIpG%2FrFqyhHxcrJooaE8wUBJ0M1UYSxb7kbi6U%2Bf5tOBqxnp5Fzu4Bj8o1%2BrDJwN%2F0t%2FOLdNGJKFYgwR86zadqUpD&text=%EA%E0%E7%E0%EA%20%EC%E0%EA%E5%E9&url=http%3A%2F%2Fwww.sustainable-cities-net.org.ua%2Fsitiesnetmapshow.php%3Fid%3D64 Центр устойчивого развития «Роза Ветров» «Макеевка — индустриальный город Донбасса. История города»]
- ↑ [genealogy.su/2006/11/21/istoriya-poselka-dmitrievskogo/ Шарафан Т. В. «История посёлка Дмитриевского» (Семейный архив Генеалогическое агентство, 2000 г.)]
Источники
- [ru.rodovid.org/wk/Запись:698982 Казак Макей] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
|
Это заготовка статьи по истории Украины. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Казак Макей
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
