Иоиль (Вязьмитин)
| Иоиль |
Епископ Иоиль (Вязьмитин или Вязьмитянин; ?, Вязьма — 17 (28) июня 1712, Новгород[1]) — епископ Русской православной церкви, епископ Кексгольмский (Корельский) и Ладожский, викарий Новгородской епархии.
Биография
Родился в Вязьме. Происходил из семьи духовного звания.
Женившись, он вскоре, по склонности к уединенной жизни, оставляет супругу и уходит, где не ранее 1679 года пострижен в монашество. Здесь же посвящён во иеромонаха и назначен казначеем.
В начале мая 1693 года, после «трясовичной болезни» (лихорадки), стал насельником Макариевского Унженского монастыря.
Из монастыря был вызван в Новгород митрополитом Иовом и стал его духовником.
С разрешения митрополита Иова Иоиль в 1697 году отправился в странствие по северу России. В том же году положил начало Рабежской мужской пустыни в честь святой Живоначальной Троицы (в Валдайском уезде). В 1700 году построил в основанной им пустыни церковь.
Вскоре снова был вызван митрополитом Иовом в Новгород и в 1700 году возведён в сан архимандрита Ефремовского Новоторжского Борисоглебского монастыря.
В 1701 году переведен в Новгородский Антониев монастырь, избирается духовником митрополита Иова.
В 1707 году назначен викарием митрополита Новгородского с титулом Корельский и Ладожский. Был первым иерархом Русской церкви, кто был в документах того времени назван викарием. До него Пётр I позволил митрополиту Варлааму (Ясинскому) «для слабости здоровья» избрать себе коадъютора (помощника)[2]. Впрочем, и епископ Иоиль также был назван коадъютором[3].
Архимандрит Иоиль был известный своим благочестием и подвижнической жизнью, однако к тому времени был уже в преклонных годах[2].
18 января 1708 года хиротонисан во епископа Ладожского, викария Новгородской епархии. Епископскую хиротонию возглавил местоблюститель Патриаршего престола митрополит Стефан (Яворский).
Став епископом, продолжал управлять Новгородском Антониевым монастырём[3]. В нём же и жил[2].
Имеющиеся в литературе сообщения о том, что Иоиль был «потом переименован Корельским и Ладожским», не соответствуют действительности.
Несмотря на преклонный возраст, он деятельно помогал митрополиту Иову, который часто болел, в управлении митрополией. Известно, что в его ведении было рукоположение во диаконы и священники и другие так называемые «ставленнические дела»[2].
Предчувствуя свою кончину, составил духовное завещание, в котором вверял своё детище, Рабежскую пустынь, попечению архимандрита Аарона (Еропкина)[2].
Скончался 17 июня 1712 года в Новгороде во втором часу. Погребён митрополитом Иовом в притворе соборной церкви Антониева монастыря[2].
Напишите отзыв о статье "Иоиль (Вязьмитин)"
Примечания
- ↑ [rosgenea.ru/?alf=3&serchcatal=%C2%FF%E7%FC%EC%E8%F2%E8%ED&r=4 Вязьмитин - Центр генеалогических исследований]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 А. П. Дмитриев. История Корельской (Кексгольмской) епархии. Очерк. «Вуокса». Приозерский краеведческий альманах. Приозерск. 2000 г.
- ↑ 1 2 [vn-eparhia.ru/svyatiteli-novgorodskoj-zemli/151-svyatiteli-novgorodskoj-zemli-xix-vek/957-iov-mitropolit-novgorodskij Митрополит Иов на кафедре с 1697 по 1716 гг. † 1716 г.]
Литература
- Фиников В. Новгородская епархия в первой половине XVIII века // Новгородские епархиальные ведомости. 1896. № 6. С. 394—404
- Иоиль (епископ ладожский) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Дмитриев А. П. [www.kirjazh.spb.ru/biblio/karep/karep3.htm КОРЕЛЬСКАЯ И ЛАДОЖСКАЯ ЕПАРХИЯ (1685—1758). Возобновление Корельской епархии — в качестве новгородского викариатства] // История Корельской (Кексгольмской) епархии. Очерк. «Вуокса». Приозерский краеведческий альманах. Приозерск. 2000 г.
Отрывок, характеризующий Иоиль (Вязьмитин)
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
