Иффет
| Иффет | |
| В ролях |
Али Пинар |
|---|---|
| Страна | |
| Оригинальный язык | |
| Количество сезонов |
2 |
| Количество серий |
80 |
| Производство | |
| Режиссёр |
Фарук Тебер |
| Хронометраж |
90 минут |
| Трансляция | |
| На экранах |
с 17 сентября 2011 |
«Иффет» — мелодраматический турецкий сериал (2011—2012). Режиссёр Фарук Тебер, сценарист Кан Синан. Содержит 2 сезона из 80 серий.
Роль главной героини по имени Иффет (в переводе «целомудрие») исполняет турецкая актриса Дениз Чакыр (Deniz Çakir), исполнительница роли Шах Султан в популярном сериале «Великолепный век».
Сюжет
Молодая и красивая Иффет (Дениз Чакыр) живёт с деспотичным и строгим отцом Ахмедом и младшей сестрой в одном из самых старых и наиболее скромных районов Стамбула. Она влюблена в Джамиля (Ибрагим Челиккол), водителя такси. Иффет мечтает о том дне, когда Джамиль сделает ей предложение. Но на самом деле, Джамиль не хочет жениться на Иффет, так как он любит свободу и не имеет средств, чтобы прокормить семью. Но он год обещает Иффет жениться, и та продолжает тайно встречаться с ним… Иффет даже устраивается на работу служанкой в особняк, где более 20 лет работает её тетя Сайма, к бизнесмену Али (Mahir Günsiray), одному из самых богатых людей Турции. Иффет мечтает заработать деньги на семью, чтобы помочь Джамилю.
Но на свадьбе подруги Иффет Джамиль сильно выпивает и насилует Иффет. Иффет решает не сообщать об этом отцу. Тайну Иффет знает теперь её младшая сестра, а позднее — её два близких друга. Чтобы помириться с Иффет, Джамиль поджигает свою машину такси, которая была его единственным средством заработка. Он надеется, что друг из страховой компании поможет ему покрыть расходы. Но банк лишает его имущества, и Джамиль оказывается в нищете.
Как только Джамиль узнает о том, что Иффет беременна, что он лишился машины, а банк лишил его средств к существованию, он хочет бежать из города. Но подруга Иффет, Битюль (Мелике Гюнер), которая также влюблена в Джамиля, в ту же ночь перерезала себе вены. Родители Битюль — самые богатые люди района, и на все готовы ради счастья дочери. И родители Битюль «покупают» Джамиля. Теперь Джамиль отказывается от Иффет, предлагая ей сделать аборт. Отец Иффет Ахмед избивает дочь до полусмерти, узнав о её беременности, и выгоняет Иффет из дома. Иффет отвозит в больницу её богатый начальник Али, в этот момент оказавшийся в этом районе по делу и увидивший сцену избиения Иффет. В больнице Иффет теряет ребёнка. Али предлагает Иффет пожить в его доме.
В это время Джамиль собирается жениться на Битюль, хоть и не перестает думать об Иффет. Но на свадьбе его ранит ножом отец Иффет, узнавший, что Иффет на самом деле была изнасилована Джамилем, после чего сам сдается полиции. Выздоравливающий Джамиль отказывается писать заявление на него, сознавая свою вину. А Ахмед, будучи в тюрьме, наконец, прощает Иффет и просит дочь тоже простить его.
В это время утешителем бед Иффет становится её начальник Али, хозяин особняка, куда её служанкой устроила работать тетя.
Не так давно в дом Али из Лондона вернулась его обожаемая дочка Нил от первого брака. Сначала она очень приветливо приняла Иффет, с которой подружилась. Но после наговоров родственников Нил меняет мнение об Иффет. Тем более, та застала её в фотостудии употребляющей наркотики…
Тем не менее, Али идет против родственников, защищая Иффет, влюбляясь в неё. Он узнает правду о судьбе Иффет, узнает, что его сестра выгнала Иффет из его дома, и теперь совсем покорен своей служанкой. Он хочет сделать её счастливой после всего, что она пережила, и сообщает всей семье за ужином, что едет делать Иффет предложение. Али арендует ночью парк развлечений, чтобы Иффет улыбалась, и, достав кольцо, предлагает стать его супругой, объясняя это тем, что она хороший и чистый человек, который делает его счастливым. Но Иффет отказывает ему… Али, который также не смог признаться в своей любви по просьбе Иффет, понял отказ девушки и проникся к ней ещё большим уважением…
Али возвращается ночью в свой особняк и советуется с пожилым Османом, который также работает много лет в его доме. Осман советует не отчаиваться. Али в своем кабинете много вспоминает Иффет и понимает, что по-настоящему любит её. Он той же ночью снова едет в дом Иффет и там повторно делает ей предложение при её сестре и тете, признается в любви. Иффет соглашается. На следующий день Али едет в тюрьму к отцу Иффет, и отец Ахмед дает своё согласие на их брак. Али надевает Иффет кольцо на руку.
В это время невеста Али, Гюлим, которой он также обещал жениться на ней 5 лет назад, но которую не воспринимает всерьез, решает удержать/вернуть Али. Она сообщает Али, что беременна от него. Али и Иффет расходятся. Однако брат Али сообщает ему, что Гюлим солгала ему. Али прогоняет Гюлим и женится на Иффет (20 серия).
Во время свдебной церемонии Иффет случайно видит, как Нил, дочь Али, и Джамиль целуются. Нил и Джамиль успели сблизиться с момента первого знакомства, когда Иффет вызвала такси Джамиля, чтобы при Нил поговорить о её отце и вызвать зависть у Джамиля. С тех пор Джамиль все чаще стал приходить к Нил, гулял с ней по городу и ходил в клубы. Для Иффет это стало неожиданной новостью. Она не решается рассказать об этом Али (21 серия).
В 68й серии Иффет и Джамиль женятся. В 80й серии Иффет стреляет в Джамиля и убивает его, и на этом сериал заканчивается.
Напишите отзыв о статье "Иффет"
Отрывок, характеризующий Иффет
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
