Кабанов, Николай Иванович
Кабанов Николай Иванович (1912, Москва — 1984, Новосибирск), доктор технических наук, профессор НЭТИ (НГТУ), г. Новосибирск.
Автор Открытия СССР № 1 «Эффект Кабанова», который явился основой разработки радиолокационных станций раннего и дальнего (загоризонтного) обнаружения запусков баллистических ракет и ракет-носителей космических аппаратов[1].
Участник ВОВ, имеет награды.
Выпускник Московского электротехнического института связи 1936 г., с 1934 г. — в Особом техническом бюро по военным изобретениям. С 1941 по 1947 — инженер по радиолокации в рядах армии. В 1947—1960 гг. — в армейских научно-исследовательских организациях. В 1960—1964 гг. — заведовал лабораторией Института радиофизики и электроники СО АН СССР (Новосибирск). В 1964—1976 гг. Н. И. Кабанов — заведующий кафедрой антенно-фидерных устройств НЭТИ (ныне НГТУ). Основал научное направление и научную школу в области распространения радиоволн и СВЧ устройств. В 1947 г. открыл явление дальнего коротковолнового рассеяния от земли, названное «эффектом Кабанова». Открытие зарегистрировано в Госреестре открытий СССР 26.06.1957 под № 1 с приоритетом от 15.03.1947). (Новосибирск : энциклопедия. С. 388)
Напишите отзыв о статье "Кабанов, Николай Иванович"
Ссылки
- web.archive.org/web/20131101113332/www.ngonb.ru/userfiles/resource/calendar/2012.pdf , стр.26
- [www.gubkin.ru/gallery/portrait/detail.php?ID=1011 Биография] на сайте РГУ Нефти и Газа.
Примечания
- ↑ [ross-nauka.narod.ru/06/06-001.html Научное открытие № 1 Эффект Кабанова (загоризонтная радиолокация)]
|
Это заготовка статьи об учёном. Вы можете помочь проекту, дополнив её. Это примечание по возможности следует заменить более точным. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Кабанов, Николай Иванович
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
