Калимуллин, Барый Гибатович

Барый Гибатович Калимуллин
башк. Барый Ғибәт улы Ҡәлимуллин
Основные сведения
Место рождения	Дуван-Мечетлино, Златоустовский уезд, Уфимская губерния
Работы и достижения
Учёба:	НИСИ им. В. В. Куйбышева
Работал в городах	Уфа
Градостроительные проекты	Ишимбай, Баймак, Стерлитамак, Белорецк
Награды
Звания

Барый Гибатович Калимуллин (башк. Барый Ғибәт улы Ҡәлимуллин; 10 апреля 1907, с. Дуван-Мечетлино Златоустовского уезда Уфимской губернии, ныне Мечетлинского района Республики Башкортостан, — 21 июля 1989, Уфа) — советский архитектор, педагог, общественный деятель. Член-корреспондент Академии строительства и архитектуры СССР (1957), доктор искусствоведения (1976), профессор (1976). Заслуженный архитектор РСФСР (1976), заслуженный деятель искусств БАССР (1947). Член Союза архитекторов (СА) СССР с 1935.

Биография

Окончил Новосибирский инженерно-строительный институт им. В. В. Куйбышева (1935). В 1935-51 гг. возглавлял сектор планировки городов в тресте «Башпрогор», ныне институт «Башкиргражданпроект». В 1951—1963 старший научный сотрудник Института истории, языка и литературы БФ АН СССР. С 1966 заведующий кафедрой архитектуры в Казанском инженернор-строительном институте, в 1971-87 в Уфимском нефтяном институте, где по его инициативе на инженерно-строительном факультете в 1977 открылась специальность «Архитектура».

Творчество

Основоположник научных исследований в области градостроительства в республике, башкирского народного зодчества, планировки сёл. Один из организаторов и первый председатель Союза Архитекторов РБ, который возглавлял около 30 лет. Автор (в соавторстве) проектов общественных зданий в Уфе: Наркомлегпром (1936—1937, ныне 3-й корпус Башкирского государственного педагогического института), главный корпус Башкирского государственного педагогического института им. К. А. Тимирязева (1950, ныне главный корпус Башкирского государственного университета), Дом Советов (1950, ныне главный корпус Уфимского авиационного технического университета); участвовал в разработке генеральных планов городов Ишимбая (1939), Баймака (1940), Стерлитамака (1942—1946) и Белорецка (1939). Автор 10 монографий.

Награды

Награждён орденом Трудового Красного Знамени (1949).

Сочинения

• Калимуллин Б. Г., Салават. Планировка и застройка города, ред. Н. А. Пекарева ; Академия строительства и архитектуры. СССР М. Госстройиздат, 1962. 60 с.
• Планировка и застройка башкирских деревень. Уфа, 1959;
• Башкирское народное зодчество. Уфа, 1978;
• Деревянная резьба в народной архитектуре Башкирии. Уфа, 1984.

Источник

• Башкортостан: Краткая энциклопедия. Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996.
• Мечетлинский район Республики Башкортостан: энциклопедия / Редкол.: Ю. Ю. Султанов (гл. ред.), Н. Ф. Ахкамова (сост.), Г. К. Бикташева (отв. ред.) и др. — Уфа: Мир печати, 2010. — 284 с.: илл. ISBN 978-5-9613-0148-9

Ссылки

museum.kgasu.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=63:2013-05-06-05-40-39&catid=2:2013-02-11-09-00-17&Itemid=3

wiki02.ru/encyclopedia/Kalimullin_Baryy_Gibatovich/t/6230

ufa-gid.com/encyclopedia/kalim_bg.html

www.agidel.ru/?param1=9017&tab=5

[башкирская-энциклопедия.рф/index.php/prosmotr/2-statya/12164-kalimullin-baryj-gibatovich Статья в электронной версии Башкирской энциклопедии]

Отрывок, характеризующий Калимуллин, Барый Гибатович

Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…