Кефе (санджак)

Кафа (Кефе) — провинция (префектура) Османской империи, существовавшая в Северном Причерноморье в 1475—1588 годах после ликвидации греко-православного княжества Феодоро. В 1588 преобразован в более высокий по статусу Кефинский эялет, просуществоваший до 1784 года, когда его территория вошла в состав Крымского ханства в качестве Кефинского каймаканства (1774—1783). Административный центр — город Кефе (средневековая Кафа, современная Феодосия). Первая подробная опись 6 кадылыков (каза) Кефинского санджака датируется 1529 годом. В состав провинции входили юго-запад Крыма (южнее реки Кача), весь Южный берег до Судака включительно, окрестности Кефе, северо-восточный угол Керченского полуострова, вся Тамань и окрестности крепости Азов. Фактически кефинский эйялет занимал территорию завоёванных турками-османами в 1475 году генуэзских колоний в Северном Причерноморье и княжества Феодоро. Глава санджака носил титул паши и назначался султаном в Стамбуле. В 1510 году султан Баязид II даровал титул паши санджака Кефе Шахзада-Сулейману. Кефинский санджак делился на Мангупский, Судакский и Кафинский кадалыки.

Литература

• Неделькин Е.В. [www.academia.edu/28374749/Неделькин_Е.В._Османская_провинция_Кефе_в_конце_XV_первой_половине_XVI_вв._IV_Бахчисарайские_научные_чтения_памяти_Е.В._Веймарна_Бахчисарай_8_9_сентября_2015_г._._Тезисы_докладов_и_сообщений_ред._сост._Д.А._Моисеев_О.М._Стойкова._Бахчисарай_2016._С._19-20 Османская провинция Кефе в конце XV — первой половине XVI вв.] // IV Бахчисарайские научные чтения памяти Е.В. Веймарна (Бахчисарай, 8—9 сентября 2015 г.). Тезисы докладов и сообщений / ред.—сост. Д.А. Моисеев, О.М. Стойкова. — Бахчисарай, 2016. — С. 19—20.

Отрывок, характеризующий Кефе (санджак)

– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…