Кладбище советских солдат (Бояно)

Кладбище
Воинское кладбище Cmentarz wojenny
Кладбище советских солдат в районе деревни Бояно
Страна	Польша
Местоположение	в районе деревни Бояно, гмина Шемуд, Вейхеровский повят, Поморское воеводство
Первое упоминание	1948
Статус	охраняемый государством памятник

Воинское кладбище (польск. Cmentarz wojenny) — некрополь, является одним из крупнейших воинских захоронений на территории Польши, на нем похоронены советские военнослужащие погибшие во время Второй мировой войны в ожесточённых боях при освобождении польских городов Гданьск, Сопот, Гдыня и их окрестностей. Кладбище расположено на окраине леса в 1,8 км. на север от деревни Бояно (гмина Шемуд, Вейхеровский повят, Поморское воеводство) слева при выезде по улице Варшавской. На перекрестке с дорогой, ведущей к кладбищу, имеется знак Совета Охраны Памяти Борьбы и Мученичества Республики Польши.

На кладбище похоронено 6058 советских воинов (известных — 193) среди них Герой Советского Союза, старший лейтенант Павел Дейнекин .

В конце 40-х годов XX столетия на кладбище были перенесены останки советских солдат и офицеров, погибших во время Второй мировой войны и захороненных следующих в населенных пунктах Поморского воеводства: Бешково, Бжозувка, Бойно, Бояно, Вейхерово, Вельки Кацк, Велька Рола, Вельтцендорф, Вичлино, Глодово, Добжевино, Домброва (Донсберг), Зелениш, Кацк, Кельно, Келеньска Гута, Кельно Луб, Коллетцкау, Колецково, Маршево (Масхау), Малы Кацк, Новы Свят, Осова, Пекелко, Рогулево, Склады, д. Орлова, Тухомко, Тухомек, Тухом, Хважно, Хващино, Хващина район, Эспенкруг.

Кладбище огорожено металлическим забором на бетонном основании. В конце центральной аллеи установлен бетонный памятник в виде 3-х метрового четырехугольного обелиска, увенчанного пятиконечной звездой. На памятнике прикреплена гранитная плита с надписью на польском языке: «Советским солдатам, погибшим в сражении с гитлеровскими оккупантами за освобождение вейхеровской земли. Вечная им память». Справа и слева от памятника расположены металлические чаши символического вечного огня.

В центральной части кладбища расположена памятная гранитная плита с надписью на польском и русском языках: «Здесь похоронены 6058 воинов 2 Белорусского фронта, погибшие весной 1945 года. Вечная им память».

Справа и слева расположены 14 братских могил, на которых установлены наклонные гранитные плиты с данными о захороненных. Могилы огорожены бетонным бордюром. Между могилами выложена тротуарная плитка.

Шефствует над кладбищем Совет Охраны Памяти Борьбы и Мученичества Республики Польши.

Ссылки

• [www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=86391608&page=1 ОБД МЕМОРИАЛ - Информация о захоронении]
• [groby.radaopwim.gov.pl/grob/12153/ ©2009 ROPWiM. Wszelkie prawa zastrzeżone]
• [naszeblogi.pl/41990-cmentarze-polacy-i-rosjanie Wszystkie prawa zastrzeżone 2008-2015]
• [bojano-csb-bojano.wikimapia.org/tag/769/ Cmentarz in Bojano city]

Отрывок, характеризующий Кладбище советских солдат (Бояно)

– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.