Колодец предков
| |
| Клаус Слютер | |
| Колодец предков. ок. 1395-1406 | |
| фр. Puits de Moïse | |
| камень, рельеф | |
| Шанмоль, госпиталь, Дижон, Франция | |
Т. н. «Колодец предков», «Колодец Моисея» — одно из самых примечательных произведений средневековой скульптуры. Работа фламандского скульптора Клауса Слютера, его мастерской (включая помощника и племянника Клауса де Верве), выполненная для картезианского монастыря Шанмоль (Champmol) вблизи Дижона — места упокоения бургундского герцога Филиппа Толстого. «Статуи пророков, особенно могучая фигура старца Моисея, замечательны монументальной обобщенностью форм, смелостью изображения сильных, мужественных характеров»[1].
Произведение было выполнено для следующего герцога Иоанна Бесстрашного, в стиле, комбинирующем элегантность интернациональной готики с северным реализмом, но с монументальностью, отсутствующей в них обеих. Сохранились счета, описывающие этот заказ, что необычно. Скульптура размещается в собственном павильоне XVII века посреди бывшего монастырского дворика, после того, как скульптура уже сильно пострадала от осадков. Дальнейшие повреждения произошли во время французской революции в 1791.
Сохранившийся «колодец» — на самом деле постамент не дошедшей до нас скульптурной группы «Распятие (Голгофа)» (с Девой Марией, Магдалиной и Иоанном; хотя возможно — с одной Магдалиной). Сохранились только фрагменты сцены «Распятия» — голова и торс Христа (ныне — в Археологическом музее Дижона).
Шестигранный цоколь обрамляется 6 фигурами пророков из числа тех, кто предсказал смерть Христову на кресте (Моисей, Давид, Иеремия, Захария, Даниил и Исайя). В руках у них свитки с пророчествами. Их фигуры разделяют изображения плачущих ангелов на консольных полуколоннах. «Слютер создал выразительные и пластически мощные образы. Пророки объединены попарно и контрастно сопоставлены. Рядом с величавым в своей кротости царем Давидом — состарившийся от скорби Иеремия; страсти Даниила, с какой он указует сроки свершения пророчеств, противопоставлены размышлениям Захарии о сути предательства; раздумья мудрого Исайи оттеняют силу духа законодателя и боговидца Моисея»[2].
- Dijon mosesbrunnen6.jpg
- Well of Moses, Angel 01, Champmol, 2010.JPG
- Well of Moses, Angel 02, Champmol, 2010.JPG
- Puits de Moise (casting in Pushkin museum) detail 02 by shakko.jpg
- Puits de Moise (casting in Pushkin museum) detail 03a by shakko.jpg
Напишите отзыв о статье "Колодец предков"
Примечания
Отрывок, характеризующий Колодец предков
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.
25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
