Константин Ярославич
| Константин Ярославич | ||
| ||
|---|---|---|
| 1247 — 1255 | ||
| Предшественник: | княжество создано | |
| Преемник: | Давыд Константинович | |
| Вероисповедание: | православие | |
| Смерть: | 1255 | |
| Род: | Рюриковичи | |
| Отец: | Ярослав Всеволодович | |
| Дети: | Давыд Константинович, Василий Константинович | |
Константин Ярославич — первый удельный галицкий князь (Галича Костромского). Рюрикович в 11 колене.
Сын великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича. Упоминается в летописи в первый раз под 1238 г. в числе князей, уцелевших во время нашествия Батыя. В 1243 году великий князь Ярослав Всеволодович поехал в Орду, по требованию Батыя, а сына своего Константина послал в Великую Татарию, на берега Амура, к великому хану Октаю. Константину не суждено было больше видеться с родителями: мать его умерла в 1244 г. во время его отсутствия (он вернулся домой в 1245 г.), а 30 сентября 1246 г., на обратном пути из Орды, умер его отец[1].
У него было два сына: Давид и Василий. Летопись не сохранила имени его жены.
После смерти Ярослава Константину достались Галич и Дмитров. Умер в 1255.
Напишите отзыв о статье "Константин Ярославич"
Примечания
- ↑ Корсакова В. Галицкие (князья) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Литература
- Экземплярский А. В. Константин Ярославич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Константин Ярославич
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
