Красовский, Андрей Афанасьевич

Андрей Афанасьевич Красовский
Дата рождения	1822(1822)
Дата смерти	1868(1868)
Место смерти	Забайкальская область, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	армия
Годы службы	до 1862
Звание	подполковник
В отставке	приговорён к каторге

Андрей Афанасьевич Красовский (1822—1868) — военный, общественный деятель, революционер Российской империи украинского происхождения. Член организации «Земли и воли», подполковник. В 1862 за пропаганду среди солдат и крестьян приговорён к 12 годам каторги. Застрелился после неудачного побега с Нерчинской каторги. Сын генерала Афанасия Ивановича Красовского.

Биография

Из дворян Орловской губернии. Получил хорошее образование, знал несколько европейских языков: французский, немецкий, английский, итальянский, польский. Подполковник резервного Дивизиона Александрийского гусарского полка.

Часто бывал в Европе, был знаком с Герценом. В 1860 году принимал участие в походах Гарибальди.

В 1862 году, по возвращении в Россию, был тесно связан с кружком «хлопоманов» (Вл. Синегуб и др.). В 1862 г. арестован в Киеве по обвинению в распространении среди нижних чинов Житомирского полка, выступавших для усмирения крестьян, воззваний с призывом не поднимать оружия против крестьян. Был предан военному суду в Киеве, которым 11 октября 1862 г. приговорён к расстрелу, заменённому лишением чинов и всех прав состояния и ссылкой на каторжные работы в рудниках на 12 лет. По прибытии в феврале 1864 года водворён на каторжные работы в Петровском Заводе, в 1865 году переведён в Александровский Завод Нерчинского горного округа. В мае 1867 года срок каторжных работ был сокращён до 8 лет.

В мае 1868 года, получив известие о смерти жены, уже находясь на поселении, бежал под предлогом, что отправился на охоту. Был убит казаком, с которым сговорился о побеге, так как имел при себе 450 руб., очень значительную сумму по тем временам. При трупе Красовского, обнаруженном через несколько дней в двух километрах от дороги, нашли документы, часы, 50 руб. и посмертную записку, в которой он берёт свою смерть на себя. Политические ссыльные Николаев и Зелонка сходятся в своих воспоминаниях на мнении, что это было убийство. Убийство беглого в Сибири было не наказуемо.

Источники

• Татищев, Рев. движение, гл. VI.
• Календарь «Нар. Воли», 136.
• Бурцев, За сто лет, II, 54.
• Госуд. преступления, I, 210—211 (117).
• Бурцев, Календарь, 254.
• Больш. энциклопедия, XXI.
• «Листок» № 4 (1863), 31 (О подп. Красовском).
• «Колок.» л. 162 (1863), 1336—1339 (Подп. Красовский).
• Богучарский, Материалы, 40—44 (29—32).
• Чернышевский в Сибири, I, стр. XXV.
• В. Острогорский, Из истории моего учительства.. П., 1914.
• П. Ф. Николаев, Личн. воспоминания о пребывании Н. Г. Чернышевского в каторге, 7.
• Герцен, Сочинения (Ук.).
• «Колок.» л. 143 (1862) (Хроника террора).
• «Листок» № 1 (1862), 8 (Забавы и увеселения либер. правительства).
• «Русск. Инв.» 1862, № 235.
• «Колок.» л. 151 (1862), 1256 (Сентенция воен. суда).
• «Колок.» л. 153, (1863), 1274 (Из Петербурга).
• В. Сорокин, «Рус. Стар.» 1888, XII, 617 сл. (Воспоминания старого студента).
• Муравский, «Был.» (загр.) кн. 4 (1903), 61 (Каторга и ссылка в 60-х г.г.).
• «Был.» (загр.) кн. 6 (1904), 8 (Прокламации 60-х г.г.).
• Zielonka Ludwik.Wspomnienia z Syberyi od roku 1863—1869. Krakow. 1906 г.

Ссылки

• Загоронюк Л. [www.vu.mil.gov.ua/?part=article&id=110 Гусар у вишиванці] (укр.) // Вiйско. — 2004. — № 5–6.  (Проверено 13 октября 2011)
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc3p/167154 Красовский в БЭС]  (Проверено 13 октября 2011)
• [glossword.info/index.php/term/,6ea3ac6f59585cae956054a6569bac5d596155b062a2a45656936aa95e9fac71959c7158a95b5caba893529b549aa66d6f5954a45b68ac555c7060a45b68ac5d61545c9aa0b09f565f56.xhtml Красовский в Биографическом словаре]  (Проверено 13 октября 2011)

Отрывок, характеризующий Красовский, Андрей Афанасьевич

От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.