Крестьяне-дарственники

Крестьяне-дарственники — бывшие крепостные крестьяне в России получившие в результате Крестьянской реформы 1861 года дарственные наделы. Такие наделы размером не менее 1/4 высшего надела для данной местности, предусмотренного по Положениям 19 февраля, предоставлялись крестьянам безвозмездно по соглашению с помещиками. В среднем надел крестьян-дарственников составлял около 1 десятины на мужскую душу и был значительно меньше, чем дореформенный.

Крестьяне-дарственники появились в основном в начале 1860-х гг., главным образом в чернозёмных губерниях, где в большинстве случаев были сравнительно низкие арендные и продажные цены на землю и высокая плата за с.-х. работы. Помещики, чаще всего крупные, шли на предоставление дарственных наделов с целью сохранить в своей собственности побольше земли и закрепить на местах дешевую рабочую силу. Со своей стороны, крестьяне в получении дарственных наделов зачастую видели реальную и скорую возможность прекращения зависимых отношений с помещиком и получения полной хозяйственной самостоятельности без выкупных платежей и круговой поруки. Борьба за получение дарственных наделов была одним из направлений крестьянского движения начала 60-х гг.

Общее число крестьян-дарственников к началу 80-х гг. составляло в 32 губерниях Европейской России 500—525 тыс. ревизских душ. В ряде губерний крестьяне-дарственники составили значительную долю всех бывших помещичьих крестьян (в Саратовской 33,5 %, Казанской 30,3 %, Самарской 25,7 %, Екатеринославской 23,7 %, Симбирской 20,1 % и т. д.). В отдельных уездах их доля была ещё выше (в Вольском уезде Саратовской губернии 97 %, Саратовском уезде 58 %, Чистопольском и Спасском уездах Казанской губернии по 50 %, в Сызранском уезде Симбирской губернии 40 %). Поскольку большинство крестьян-дарственников имело до реформы 1861 наделы значительно большие, чем полученные затем дарственные, то уменьшение их наделов было очень велико (в Симбирской губернии на 77 %, Саратовской на 68 %, Самарской на 59 %). Отрезка земли у крестьян-дарственников явилась основной причиной общего значительного уменьшения надельного землепользования бывших помещичьих крестьян ряда губерний (Саратовская, Самарская, Симбирская, Воронежская и др.). Незначительная часть крестьян-дарственников успела по дешёвым ценам купить землю, но в целом положение крестьян-дарственников в пореформенный период непрерывно ухудшалось (особенно в связи с повышением арендных и продажных цен на землю) и было тяжелее, чем у остальных бывших помещичьих крестьян. По обследованию 1907 года было учтено 216,7 тыс. дворов крестьян-дарственников (1 176,7 тыс. человек обоего пола). Средний надел на двор составлял около 2 десятин. Крестьяне-дарственники активно участвовали в крестьянском движении конца XIX в. и в Революции 1905—1907 гг.

Источники

• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Крестьяне-дарственники

– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.