Кубок европейских чемпионов по волейболу среди женщин 1985/1986
Поделись знанием:
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.
Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
| Кубок европейских чемпионов по волейболу среди женщин 1986 | |
| Women's Volleyball Champions Cup 1986 | |
| Данные турнира | |
|---|---|
| Даты проведения: | |
| Количество команд: |
20 |
| Итоговая расстановка | |
| Чемпион: | |
| Серебряный призёр: | |
| Бронзовый призёр: | |
| Статистика турнира | |
| Сыграно матчей: |
38 |
| ← 1984/1985 ... 1986/1987 → | |
26-й розыгрыш Кубка европейских чемпионов по волейболу среди женщин проходил со 2 ноября 1985 по 16 февраля 1986 года с участием 20 клубных команд стран-членов Европейской конфедерации волейбола (ЕКВ). Финальный этап был проведён в Уппсале (Швеция). Победителем турнира в 3-й раз в своей истории стала советская команда ЦСКА (Москва).
Содержание
Система проведения розыгрыша
В турнире принимали участие чемпионы 20 стран-членов ЕКВ. Соревнования состояли из 1-го раунда, 1/8 и 1/4 финалов плей-офф и финального этапа.
Финальный этап состоял из однокругового турнира с участием четырёх победителей четвертьфинальных пар.
1-й раунд
2—9.11.1985
«Хапоэль-Нааман» (Афула) — 
«Эспаньол-Верте» (Барселона)
- 2 ноября. 3:2 (15:17, 15:2, 2:15, 15:13, 16:14).
- 9 ноября. 2:3 (15:12, 7:15, 15:5, 11:15, 5:15). Общий счёт игровых очков по итогам двух матчей 116:123.
«Бергкамератене» — 
«Хермес» (Остенде)
- 2 ноября. 1:3 (15:9, 12:15, 13:15, 9:15).
- 9 ноября. 0:3 (13:15, 6:15, 14:16).
«Чарни» (Слупск) — 
«Скендербеу» (Корча)
- 3 ноября. 3:0 (15:1, 15:1, 15:9).
- 9 ноября. 1:3 (15:9, 9:15, 5:15, 3:15).
«Пост» (Вена) — 
«Олимпус» (Снек)
- 3 ноября. 1:3 (16:14, 4:15, 11:15, 0:15).
- 9 ноября. 0:3 (3:15,10:15, 9:15)
От участия в 1-м раунде освобождены:
|
|
|
|
1/8 финала
7—15.12.1985
«Тунгшрам» (Будапешт) — «Олимпус» (Снек)
- 7 декабря. 3:0 (15:11, 15:6, 15:8).
- 14 декабря. 0:3 (5:15, 13:15, 10:15). Общий счёт игровых очков по итогам двух матчей 73:70.
«Лозанна» — «Эспаньол-Верте» (Барселона)
- 7 декабря. 3:1 (15:8, 11:15, 15:11, 15:8).
- 14 декабря. 2:3 (15:13, 15:10, 10:15, 7:15, 11:15).
ЦСКА (Москва) — 
«Браник» (Марибор)
- 7 декабря. 3:0.
- 15 декабря. 3:0
ЦСКА «Септемврийско Знаме» (София) — 
«Олимпия Теодора» (Равенна)
- 8 декабря. 2:3 (10:15, 15:11, 4:15, 15:1, 7:15).
- 15 декабря. 1:3
«Динамо» (Берлин) — 
«Виктория» (Аугсбург)
- 8 декабря. 3:0.(15:6, 15:5, 15:8)
- 15 декабря. 3:0
«Кламар» — «Чарни» (Слупск)
- 8 декабря. 0:3.
- 15 декабря. 0:3
«Панатинаикос» (Афины) — 
«Лейшойнш» (Матозиньюш)
- 8 декабря. 3:2.
- 15 декабря. 0:3
«Хермес» (Остенде) — 
«Эджзачибаши» (Стамбул)
- 8 декабря. 3:0.
- 15 декабря. 0:3.
Четвертьфинал
15—22.01.1986
«Лейшойнш» (Матозиньюш) — ЦСКА (Москва)
- 15 января. 0:3 (11:15, 2:15, 4:15).
- 0:3.
«Лозанна» — «Олимпия Теодора» (Равенна)
- 15 января. 0:3 (7:15, 4:15, 9:15).
- 22 января. 0:3 (3:15, 4:15, 9:15).
«Эджзачибаши» (Стамбул) — «Динамо» (Берлин)
- 0:3
- 0:3
«Тунгшрам» (Будапешт) — «Чарни» (Слупск)
- 1:3
- 2:3
Финальный этап
14—16 февраля 1986. 
Уппсала.
- Участники:
ЦСКА (Москва)
«Олимпия Теодора» (Равенна)
«Динамо» (Берлин)
«Чарни» (Слупск)
Команды-участницы провели однокруговой турнир, по результатам которого определена итоговая расстановка мест.
Результаты
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | И | В | П | С/П | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | ЦСКА (Москва)
|
3:0 | 3:0 | 3:1 | 3 | 3 | 0 | 9:1 | 6 | |
| 2 | «Олимпия Теодора» (Равенна)
|
0:3 | 3:0 | 3:2 | 3 | 2 | 1 | 6:5 | 5 | |
| 3 | «Динамо» (Берлин)
|
0:3 | 0:3 | 3:0 | 3 | 1 | 2 | 3:6 | 4 | |
| 4 | «Чарни» (Слупск)
|
1:3 | 2:3 | 0:3 | 3 | 0 | 3 | 3:9 | 3 |
| «Олимпия Теодора»
|
3:0 | «Динамо» Берлин
|
15:9, 15:10, 15:3 |
| ЦСКА
|
3:1 | «Чарни»
|
15:13, 15:10, 14:16, 15:8 |
| «Динамо» Берлин
|
3:0 | «Чарни»
|
15:4, 15:3, 15:10 |
| ЦСКА
|
3:0 | «Олимпия Теодора»
|
15:8, 15:9, 15:3 |
| «Олимпия Теодора»
|
3:2 | «Чарни»
|
10:15, 15:7, 15:11, 13:15, 15:7 |
| ЦСКА
|
3:0 | «Динамо» Берлин
|
15:13, 15:9, 15:1 |
Итоги
Положение команд
 ЦСКА (Москва)
|
 «Олимпия Теодора» (Равенна)
|
 «Динамо» (Берлин)
|
| 4. «Чарни» (Слупск)
|
Призёры
ЦСКА (Москва): Е.Бажина, Луиза Дианова, Диана Качалова, Марина Кирьякова, Татьяна Крайнова, Марина Кумыш, Юлия Салцевич, Светлана Сафронова, Татьяна Сидоренко, И.Черкасова, Татьяна Черкасова. Тренер — Валерий Клигер.
«Олимпия Теодора» (Равенна): Мануэла Бенелли, Лилиана Бернарди, Цветана Божурина, Алессандра Дзамбелли, Брижит Лесаж, Алессандра Лонги, Россана Пази, Патриция Прати, Патриция Фанара, Чинция Фламиньи. Тренер — Серджо Гуэрра.
«Динамо» (Берлин): Майке Арльт, Моника Бой, Хайке Вебер, Хайке Йенсен, Сусанне Ламе, Уте Лангенау, Катрин Лангшвагер, Грит Науман, Инес Пианка, Ариане Радфан, Констанс Радфан.
Напишите отзыв о статье "Кубок европейских чемпионов по волейболу среди женщин 1985/1986"
Примечания
Ссылки
- [www.todor66.com/volleyball/Europe_Cups/Women_CC_1986.html Архив волейбольных результатов] (англ.)
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Кубок европейских чемпионов по волейболу среди женщин 1985/1986
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.
Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
