Лашков, Фёдор Фёдорович
| Фёдор Фёдорович Лашков | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Альма-матер: | |
Фёдор Фёдорович Лашков (25.08.1858, село Киперчены Сорокского уезда Бессарабской губернии — 09.12.1917, Мамак) — историк, архивист, крымовед.
Биография
Был сыном известного в Бессарабской губернии священника. Родился 25 августа 1858 года в селе Киперчены Сорокского (по другим источникам Оргеевского) уезда Бессарабской губернии.
После окончании курса Кишинёвской духовной семинарии с 1874 года он учился на историко-филологическом факультете Новороссийского университета. После окончания университета в 1879 году он был назначен преподавателем истории и географии в Симферопольскую мужскую гимназию. В 1881 году в местной газете «Таврида» была напечатана его статья «Несколько слов об исторической судьбе Крыма»; в 1883 году в виде брошюры была напечатана его работа «Празднование в Симферополе столетия присоединения Крымского ханства к Российской Империи». В течение 1884—1886 годов он напечатал ряд статей в «Таврических губернских ведомостях»; в Киеве был напечатан его исторический очерк «[www.runivers.ru/lib/book3202/10405/ Шагин-Гирей, последний Крымский хан]».
В 1886 году на Археологическом съезда в Одессе, он прочёл доклад «О бейликах в Крымском ханстве» (напечатан в 1889 году), а в 1887 году вышла его брошюра «Сельская община в Крымском ханстве». В 1891 году была напечатана брошюра [www.runivers.ru/lib/book9138/479656/ «Памятники дипломатических сношений Крымского ханства с Московским государством в XVI и XVII вв.»]
При учреждении Таврической учёной архивной комиссии (ТУАК) 24 января 1887 года он был избран правителем её дел. Эту должность он исправлял до момента своего увольнения из Симферопольской гимназии. Уехав в Одессу, он поступил на службу чиновником податного ведомства; затем служил в Молдавии и, в этой же сфере, три года в Симферополе. Затем подолгу жил во Франции.
В 1914 году он вернулся в Симферополь и вновь вернулся к научной деятельности. Проживал в имении Мамак под Симферополем (ныне с. Строгановка). После Февральской революции 1917 года друзья и близкие предлагали ему перебраться в Симферополь. Но ему, видимо, лучше работалось в сельской тиши — он писал очередное исследование для «ТУАК», когда 9 декабря 1917 года вместе с женой был убит грабителями.
Библиография работ
- Историческая записки о Симферопольской гимназии с основания ее по 1 июня 1881 г. — Симферополь, 1881;
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003550395#?page=2 Шагин-Гирей, последний крымский хан]. — Киев : тип. А. Давиденко, аренд. Л. Штамом, 1886. — 44 с.;
- О «Камеральном описании Крыма», 1784 // ИТУАК. — 1887. — № 2; 1888. — № 3; № 4; 1888. — № 6; 1889. — № 7; № 8;
- Сельская община в Крымском ханстве. — Симферополь, 1887;
- О законодательстве и судопроизводстве в Крымском ханстве // Вторая учебная экскурсия Симферопольской мужской гимназии. Бахчисарай и его окрестности. — Симферополь, 1888;
- Распоряжения (ордера) светлейшего князя Потемкина Таврического правителю Таврической области В. В. Каховскому за 1784 и 1785 гг. // ЗООИД. — Одесса, 1889. — Т.XV. — Отд.2;
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003551204#?page=3 Архивные данные о бейликах в Крымском ханстве] // Труды VI Археологического съезда в Одессе. Т. 4. — Одесса, 1889. — 15 с.;
- Князь Г. А. Потемкин-Таврический, как деятель Крыма. Краткий очерк по архивным данным. — Симферополь, 1890;
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003548104#?page=2 Памятники дипломатических сношений Крымского ханства с Московским государством в XVI и XVII вв., хранящиеся в Московском Главном Архиве Министерства иностранных дел] // Симферополь: тип. газ. «Крым», 1891. — IX, 206 с.;
- Описание дел Таврического исторического архива // ИТУАК. — 1890. — № 9 — 10; 1891. — № 14 — 17, 1894. — № 21;
- Крымско-турецкие дела 80-х годов XVIII ст. // ЗООИД. — 1894. — Т.XVII. — Отд.3;
- Сборник документов по истории крымско-татарского землевладения // ИТУАК. — 1895. — № 22 — 26;
- К вопросу о губернских исторических архивах // Труды восьмого археологического съезда в Москве. 1890. Т.2. — М., 1895;
- Исторический очерк крымско-татарского землевладения. — Симферополь, 1897.
Напишите отзыв о статье "Лашков, Фёдор Фёдорович"
Ссылки
- [krymology.info/index.php/%D0%9B%D0%B0%D1%88%D0%BA%D0%BE%D0%B2,_%D0%A4%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80_%D0%A4%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Крымология. Лашков, Фёдор Фёдорович]
- [krimea.info/lyudi-kryma/lashkov-f-f-izvestnyj-krymoved-odin-iz-luchshix-pedagogov.html Биографическая справка]
- [krimea.info/lyudi-kryma/lashkov-f-f-odessa-moldaviya-simferopol-franciya.html Биографическая справка]
Отрывок, характеризующий Лашков, Фёдор Фёдорович
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
